Ребекка Линдсей - Принц на продажу

— Это необходимо! — раздался голос княгини Елены, неожиданно вошедшей в комнату. — Ты — князь Мотавский, и твой народ считает, что ты должен жить в роскоши. Им это нравится.

— По-твоему, им нравится знать, что я ем черную икру, в то время как они питаются черствым хлебом.

— Не преувеличивай! Ты не ешь одну икру, а у твоих подданных обед состоит не только из черствого хлеба.

— Ты знаешь, что я имел в виду!

— Конечно, знаю. И я предупреждала тебя, чтобы ты выбросил из головы подобные мысли. Людям всегда нужно кем-то восхищаться, будь то Господь Бог, король, или папа римский. А для своего народа ты как раз и есть король и папа римский.

— Тогда я должен вести их к лучшей жизни, — огрызнулся князь.

— Ты именно этим и занимаешься. Как только у нас появится своя промышленность, все изменится, — княгиня посмотрела на Мелиссу. — Надеюсь, больше не будет задержек с проектом?

— Такие вещи требуют времени, — отозвалась она.

— Мелисса имеет в виду, — быстро ответил князь, — что ее компания не даст денег до свадьбы.

Жестокость этих слов поразила ее. Она почувствовала, что еще немного, и она разрыдается. К счастью, зазвучал гонг, сзывающий к обеду, и неприятный разговор прекратился сам собой. За обедом, проходящим в присутствии слуг, они говорили на общие темы. Но Мелисса оставалась расстроенной. С точки зрения князя, его предложение было продиктовано долгом, а вот ее согласие основывалось на жажде славы. В результате, она, идя на поводу своего тщеславия, разрушила его жизнь.

Качаясь в гамаке, Мелисса в который раз подумала, что они оба несчастны. Впрочем, как можно рассуждать о счастье, когда в дело вступает политика. Ими двигал патриотизм, он заботился о Мотавии, а она — об интересах Англии и мире в Европе.

Шорох одежды заставил ее поднять голову. Перед ней стаяла самая красивая женщина, которую она когда-либо видела. Сходство ее с Луи было поразительным — те же золотые волосы и голубые глаза. Но женщина повернулась, и сходство исчезло. Волосы оказались просто белыми, а глаза скорее серыми, чем голубыми. Длинные ресницы скрывали их выражение. Однако, она, несомненно, принадлежала к аристократии, о чем недвусмысленно говорили благородные черты лица.

Женщина подошла ближе. На ней было шелковое платье цвета магнолии, почти не отличавшееся от цвета ее кожи. Вот она — возлюбленная князя, сразу же догадалась Мелисса, с присущей всем женщинам проницательностью.

— Вы Мелисса Бентон? — спросила она голосом, похожим на детский, что не вязалось с неприветливым выражением ее глаз. — Я — графиня Брин.

Мелисса поднялась с гамака и почувствовала себя маленькой рядом с этой высокой, стройной блондинкой. Кроме того, от женщины исходило сознание своей власти, основанной на красоте.

— Вижу, вы догадались, кто я, — продолжила графиня мягким голосом. — Уверена, что Луи не говорил обо мне.

Мелисса продолжала молчать. Она пожалела, что не оделась более официально, не сознавая, что ее платье табачного цвета отлично гармонирует с мягким блеском каштановых волос и кожей, успевшей немного загореть. Ей казалось, что она похожа на воробья рядом с павлином.

— Я рассчитывала найти здесь Луи, — продолжила графиня.

— Он на заседании Тайного Совета, но если вы хотите увидеть княгиню Елену…

— Нет уж, избавьте меня от этого, — голубые глаза графини сверкнули, — она терпеть не может незамужних женщин при дворе. По ее мнению, все они должны как можно скорее повыходить замуж и забеременеть. Впрочем, она скоро изменит свое мнение. После женитьбы князя ей не придется защищать его от женских чар. — Графиня искоса посмотрела на Мелиссу: — Вы думаете, что я недостаточно осторожна, раз говорю такие вещи?

— Я бы скорее назвала вас нетактичной, — не могла не ответить Мелисса.

— Да, нам всем троим не помешало бы иметь чувство такта, — полуприкрытые веки скрывали выражение глаз графини, но ее чувства ясно читались на лице. — Не имеет смысла притворяться — мы с вами знаем, чем вызвана ваша женитьба.

Мелисса кусала губы. Она не рассчитывала на любовь князя, но надеялась, что он не станет обсуждать подоплеку событий со всеми подряд. Впрочем, он любит эту женщину и, конечно же, не станет скрывать от нее правду.

— Я не виню вас, что вы приняли его предложение, — продолжила графиня, — на вашем месте я поступила бы так же. Но не могу сказать, что я в восторге от этого.

— Мне не интересны ваши чувства, — ответила Мелисса. — Я вас не знала и предпочла бы не знать никогда.

— К счастью, даже ваши желания не всегда осуществляются, — улыбнулась графиня. — Мы не могли не встретиться, раз уж вы сюда приехали. Если бы я избегала встреч с вами, пошли бы слухи.

— Слухи все равно пойдут!

Графиня продолжала улыбаться:

— Надеюсь, вы понимаете, что князь никуда меня не отпустит. Даже если я уеду из страны, он приедет ко мне. Представляете, что скажут люди!

Мелисса подивилась, как под такой красивой внешностью может скрываться столько язвительности. Впрочем, горькая правда всегда лучше сладкой лжи. Сложись все по-другому, и эта женщина стала бы невестой князя.

— Извините, если моя откровенность не понравилась вам, — продолжала графиня сладким голосом, — но, мне кажется, стоило прояснить положение, в котором мы оказались. Кроме того, для Луи будет лучше, если мы станем друзьями. Не стоит демонстрировать при нем взаимную неприязнь, ему и так нелегко. Приходится бороться со многими обстоятельствами.

— О каких обстоятельствах вы говорите?

— Как мало вы знаете о Мотавии. Луи ходит по канату. С одной стороны Англия, с другой — Словения, а под ним — Оппозиционная Партия, жаждущая его крови.

Внезапно послышались чьи-то шаги, и Мелисса, подняв голову, с облегчением увидела князя, пересекающего дворик. На полпути он понял, что не один, и поднял голову. На его лице промелькнула радость, когда он увидел графиню. Впрочем, это выражение мгновенно исчезло, и, поприветствовав Мелиссу с неизменной вежливостью, он повернулся к графине.

— Не ожидал встретить тебя, Элиза.

— Должна же я была засвидетельствовать почтение твоей невесте.

Князь бросил взгляд на Мелиссу, но та отвернулась.

— Я собираюсь дать бал в честь моей невесты, — тихо сказал он. — Думал, что там вы и познакомитесь.

— На виду у всех? Нет, это было бы слишком неприятно для нас обеих. Все равно мисс Бентон знает, кто я, и мы решили, что нам не стоит притворяться, когда мы наедине. — Неожиданно, глаза графини сверкнули: — Я понимаю, что на людях вы должны вести себя подобающе, — воскликнула она, — но неужели тебе надо так вести себя, когда мы одни?!