Из плейбоя в романтики - Синтия Обин

Братская поддержка. Марлоу захотелось рыдать.

— Я в порядке, Мейсон. Просто в последнее время многое изменилось.

На мгновение он замолчал, что было для него нехарактерно.

— Мне жаль, Ло. Я забыл обо всем.

Его извинения немного придали ей сил.

— Все в порядке. Я уверена, что была такой же рассеянной, когда мы с Нейлом встретились, — сказала она, протягивая оливковую ветвь.

— Нет, — произнес Мейсон. — Ты не такая. Почему бы нам не поужинать сегодня вдвоем, когда ты вернешься?

Марлоу колебалась:

— Дело в том, что я вернусь не раньше завтрашнего полудня.

Она ждала, казалось, целую вечность, пока ее брат придет к очевидному выводу. И он это сделал.

— Филомена Марлоу Кейн.

Она рефлекторно закрыла лицо, услышав свое редко упоминаемое полное имя.

— Это Лоран Рено? — спросил ее брат.

— Лоу, да… Мы вместе поужинали, а потом он учил меня метать топоры, и, в общем, все как-то быстро получилось. Я собиралась позвонить отцу, чтобы сообщить ему, что мне нужен еще один день, но с ним трудно говорить, и я всегда срываюсь.

— Итак, ты хочешь, чтобы я поговорил с ним, — заключил он. — Я не уверен, помнишь ли ты, но я потерял статус любимца, когда сообщил папе, что не хочу играть роль, в которую он так тонко меня втянул.

Папа. Мейсон был единственным, кто использовал это почетное обращение.

— Во-первых, ты все еще его любимица, даже если он притворяется, что это не так, а во-вторых, ты врешь лучше меня.

— Я польщена и оскорблена таким мнением, — сказала она, — ну пожалуйста!

Услышав мольбу в его голосе, Марлоу впервые поняла, как сильно она этого хотела, единственный день свободы. Мейсон позволил себе театральный вздох.

— О, хорошо. Действительно, чертовски обидно, что ты из-за торнадо не можешь никуда выехать. Но у тебя хватило бы сил позвонить мне до того, как твой сотовый сломался из-за повреждений.

— Мейсон, — предупредила она, — не переигрывай.

— Я займусь этим. Ни о чем не беспокойся. Раз уж мы затронули эту тему, почему одна ночь? Давай договорюсь с отцом о целой неделе отпуска для тебя, — предложил он.

— Одна ночь — это все, что мне нужно, — сказала Марлоу, придав своему голосу уверенность, в которой она нуждалась как для себя, так и для своего брата.

Марлоу подняла глаза и увидела, что Лоу спускается по лестнице со свертком одежды, зажатым в загорелой мускулистой руке. Она отвернулась от этого невероятно привлекательного мужчины, укрепляя свою решимость.

— Хорошо.

Глава 8

Походка Марлоу ухудшилась из-за резиновых сапог, которые она выбрала из скудных вариантов, имеющихся в кладовке в прихожей. Лабутены, определенно, были привычнее.

— Куда мы идем?

В сочетании с фланелевой рубашкой оверсайз и сарафаном, который был подарком слишком большого размера для Эмили, Марлоу все равно сумела придать наряду вид загородного образа, придуманного каким-нибудь нью-йоркским модельером. Лоу поправил широкую лямку рюкзака, перекинутого через плечо.

— Ты увидишь.

Она хмыкнула:

— Эта фраза доставила мне много неприятностей прошлой ночью, если я правильно помню.

Неприятности, да. Неприятности для них обоих. Ужас, когда он проснулся один. Прилив облегчения, когда увидел, как она стоит на коленях на полу в его гостиной и что-то настойчиво шепчет Лейле. Одна ночь, проведенная вместе, и ее присутствие уже будоражило его так сильно. Был ли целый день с ней лучшей или худшей идеей, которая когда-либо приходила ему в голову, еще предстоит выяснить.

Марлоу замерла рядом с ним, все ее тело напряглось. Перемена в ее поведении была такой резкой, что он прошел несколько шагов без нее. Он проследил за ее взглядом и увидел, что она наблюдает за двумя лошадьми, привязанными к забору.

— Эй, — сказал он, отступая, — что не так?

Она решительно покачала головой:

— Мне неуютно рядом с лошадьми.

— Но ты же играла в поло.

— Раньше. Я и близко не подходила к лошади с тех пор, как мне исполнилось семнадцать.

— Как только ты сядешь в седло, сноровка вернется.

— Нет, — настаивала она, — этого не будет. И не говори мне, что это как езда на велосипеде, потому что велосипеды не паникуют и не калечат тебя.

Лоу на мгновение увидел испуганную девушку за твердой, как мрамор, непроницаемой маской, которую она повернула к миру. Он стоял неподвижно, не двигаясь ни к ней, ни к лошадям.

— Что произошло?

Марлоу прижала руки к груди:

— Собака выбежала на поле и напугала мою лошадь, Гэтсби, во время полуфинала среди юниоров, и она меня сбросила. Я сломала три ребра, и меня чуть не затоптали. Мой отец продал Гэтсби на следующей неделе.

Она наградила сердитой улыбкой, смаргивая слезы. Лоу с трудом сдержал злость, чтобы не обматерить Паркера Кейна.

— Мне очень жаль. Позволь рассказать тебе об этих лошадях, и, если потом ты вдруг решишь, что по-прежнему не хочешь иметь с ними ничего общего, я позволю тебе вместо этого сесть за руль «Шалуна».

— У этой лошадки даже есть имя? — недоверчиво спросила она.

Он проигнорировал колкость.

— С белым пятном на носу, настоящая красавица — Розмари. Она была каретной лошадью в Филадельфии, прежде чем у нее развился артрит, и ее сдали. Большой парень — это Кориандр. Он был тягловой лошадью в общине амишей на севере штата, но теперь пенсионер. Я купил их обоих на аукционе.

— Ты просто полон решимости разрушить мое недоверие по отношению к животным, не так ли?

Марлоу глубоко вздохнула, расправила плечи и гордо приподняла подбородок. Лоу держался на шаг позади, давая ей пространство, если она решит отступить. Она обошла Розмари стороной, медленно приближаясь, стараясь ничем ее не напугать.

— Доброе утро, — мягко сказала Марлоу, предупреждая лошадь звуковым сигналом.

Каштаново-коричневые уши Розмари повернулись назад, когда она склонилась к плечу, глазом с длинными ресницами рассматривая незнакомку. Марлоу рискнула подойти ближе, медленно протягивая руку.

— Погладь ее уши, — сказал Лоу. Сунув руку в карман, он достал несколько мятных леденцов и протянул их Марлоу. — А это взятка.

Розмари толкнула Марлоу в плечо, но так нежно, что Лоу с трудом скрыл удивление. Поразительно, что животные сразу чувствовали характер человека.

— Знаешь, это ужасно для твоих зубов, — сказала Марлоу притворно-осуждающим тоном, разворачивая конфету и протягивая ее на ладони.

Лошадь накрыла конфету губами и захрустела. Кориандр поднял голову и посмотрел на Лоу поверх холки Рози, явно обделенный.

— Ты не будешь против, если я пойду и поделюсь с Кори?

— Да, — сказала Марлоу, поглаживая пальцами шелковистое место за