Дианна Тэлкот - Купидон выходит замуж

— Это мое… сладкое местечко.

— Прости?

— Так, семейное. Что-то, что передается из поколения в поколение.

— Как рыжие волосы и лицо сердцевидной формы?

— Нуда.

— И как тяга к цветам и сердцам? — он кивнул на ее сорочку.

Купидон покраснела.

— Ты заметил?

— И жгучее желание играть в сваху?

— Именно. Ты все правильно понял в моих генах.

— Значит, вся твоя семья собирается за столом в западном Канзасе, планируя что-нибудь романтичное и создавая пары.

— Сказать по правде, папа этим не занимается.

То, с какой честностью она произнесла это, чуть не заставило Берка поверить в остальную часть выдумки.

— Ладно. Достаточно. Скажи честно. Ты правда «купидон»?

— Вообще-то да, Берк.

— И ты говоришь серьезно?

— Серьезней некуда. — Она перекрестила сердце.

Он тепло улыбнулся. Господи, как она хороша.

— Мне следовало бы знать.

— Да. Следовало бы. Я хотела тебе сказать, но решила, что ты сам все понял.

— Ты потрясающая, ты знаешь это?

Берк неотрывно смотрел на ее губы. Воспоминания об их первом поцелуе до сих пор волновали его. Она такая сладкая, такая беззащитная… ее так хочется целовать!

— Ты забыла о шоколадках.

— Ой, они… — Купидон разжала кулак и продемонстрировала две маленькие шоколадки, — наверное, растаяли.

— Так еще вкуснее.

Берк взял из ее рук шоколад и откусил кусочек, оставив его таять на языке.

— И еще… раз уж ты ложишься спать…

— Да?

— Долгий поцелуй на ночь?

Берк не дал ей времени ответить. Он хотел ощутить вкус шоколада у нее на губах… Притянул ее к себе и страстно поцеловал.

Ему потребовалась вся сила воли, чтобы ограничиться одним лишь поцелуем. Он хотел обладать ею… но как же обещание, что она может довериться ему? И как бы там ни было, он не нарушит его.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

После умопомрачительного поцелуя Берк деловито отстранился от Купидон. Затем быстро, словно пуговицы обжигали ему пальцы, расстегнул рубашку, снял ее и повесил на ближайший стул.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась девушка дрожащим голосом.

— Я? — Его руки замерли на кнопке джинсов. — Готовлюсь ко сну.

Зная, что не выдержит продолжения подобного шоу, Купидон отвернулась к кровати и сделала вид, будто поправляет одеяло.

Берк обошел постель.

— Я сплю в одних трусах. Надеюсь, это тебя не шокирует?

— О, нет. Совсем нет.

Берк расстегнул джинсы и повернулся к Купидон спиной. Девушка крепко зажмурилась. Так ей не придется смотреть на его мускулистый торс и широкие плечи.

Она услышала звук молнии и шуршание спущенных джинсов. Берк тяжело сел на постель рядом с ней. Вот он снял ботинки и носки. Должно быть, на полу образовалась кучка одежды.

Кажется, Берк немного неряшлив. Сосредоточься на этом, приказала себе Купидон. На чем угодно, только не на запахе его лосьона после бритья или шуршании простыней с его стороны. На его глубоком ровном дыхании…

Берк встал, выключил свет, затем залез под одеяло. Купидон затаила дыхание.

Девушка открыла глаза. Ей удалось разглядеть, что Берк лежит на спине. Он положил руки под голову и уставился в потолок.

— Ты уже собралась спать?

— Наверное, нет.

— Я тоже. Не могу поверить, что я здесь.

— Не можешь поверить?

— Поездка удивила тебя, да, Купидон? — Он хохотнул.

— Сейчас я должна была бы штамповать конверты и клеить марки с надписью «Доставлено с любовью из Валентайна, Канзас».

Берк хмыкнул.

— Тебе нравится твоя работа?

— Ну да.

— Говоришь не слишком уверенно.

— В общем мне нравится. Люди, время, дела. Но с другой стороны, я домоседка. Мне бы хотелось, чтобы у меня было больше времени, чтобы печь печенье, или сажать цветы, или… я не знаю, всякое такое.

Странно, но Купидон кожей чувствовала, что Берк улыбается.

— Знаешь, чего не хватает в этом номере? — сказал он наконец.

— Чего?

— Звезд на потолке.

Купидон повернулась к нему, не веря своим ушам.

— В этом городе полно огней, но все они электрические. Невозможно увидеть небо. Даже ночью.

— А пластиковые звезды на потолке помогли бы?

— Мне, думаю, да.

Они немного полежали в тишине. Купидон скорее ощущала, нежели видела, что Берк сменил позу.

— Знаешь, тут есть свободное пространство; если хочешь, можешь придвинуться, — произнес он.

Повисла секундная пауза.

— Я ведь не нарушу доверия, если поступлю так, правда?

— Не-а. Мы сможем разглядеть наш кусочек неба вместе.

Купидон не ответила, но подвинулась к Берку, положив голову на его плечо.

— Так лучше? — спросил он.

— Да. Здорово.

— Точно? Не хотелось бы наткнуться на твое сладкое местечко и причинить тебе неудобство или вроде того.

Купидон улыбнулась. Зачем она только упоминала об этом! За все приходится платить.

— Ты не причинишь мне неудобства, Берк.

— Уверена в этом?

— О, вполне.

Снова воцарилась тишина. Тело Берка излучало тепло. Купидон слышала биение его сердца, шеей ощущала изгиб его руки.

— Расскажи мне о своем ранчо, — попросила она.

И Берк рассказал. Рассказал ей обо всем.

Как отец построил дом еще в пятидесятых годах. Кирпичное здание с большим количеством ванных, чем спален, и верандой, где жарко летом и холодно зимой. Он упомянул и о лошадях, которых разводил отец.

В темноте его голос звучал чуть ли не страстно. Он говорил о жизни, которую сам для себя избрал.

Говорил о тяжелом труде и о двух своих соседях — Брендоне, заводчике овец из Австралии, и Лестере, фермере из Монтаны.

Берк рассказал Купидон даже о своей матери, профессоре, которая носила коричневое твидовое пальто с кожаными заплатками на локтях — она была старомодной женщиной. Мать провела последние шесть лет на Филиппинах; она звонила или писала сыну дважды в год — на день рождения и Рождество.

Вспомнил Берк и о кухонных обоях, которые поклеили по вкусу Мойры. Он хотел обои персикового оттенка, но Мойра настояла на дурацком розовом.

Купидон рассмеялась.

— Я прямо так и вижу: большой плохиш Берк Райли жарит яичницу в розовой кухне.

— Кто бы говорил! — хмыкнул Берк. — Этот цвет словно твой отличительный знак. Ты вся в нем.

— Мне бы очень хотелось увидеть твой дом. Кажется, там чудесно.

— Увидишь, Купидон. Однажды увидишь.

Купидон проснулась и потянулась к приятному теплу. Берк!

Девушка опомнилась и перекатилась на свою сторону. А потом посмотрела на него. Хотя резкие черты лица были расслаблены и бороздка между бровями исчезла, это был все тот же Берк Райли. Его дыхание было ровным и спокойным. Он спал.