Джон Макдональд - Тепло твоих рук

— Позволь мне представить детектива сержанта Хиллиера. Сержант, это мисс Хейнемэн. — Дуайт все это произнес с нескрываемым сарказмом.

— Вообще-то, мы встречались, — произнесла она, проделав необходимую работу своим ртом. — Разве не так? И ведь не раз и не два. Вы очень замечательный сержант. Дуайти, дорогуша, тебе просто необходимо что-то сделать, чтобы горячая вода шла нормально. Куда же я засудобила мои сигареты? А, вот где они…

Да, мы встречались. Люди не переставали изумляться, какими непохожими могут быть брат и сестра. Поль-младший родился на четыре года раньше нее и уже при рождении выглядел пятидесятилетним, он всегда был серьезен, казался очень надежным и вообще во всем правильным. Мать их умерла, когда Полю-младшему было пятнадцать. Милред вышвыривали из каждой школы, куда ее удавалось пристраивать, в том числе и из швейцарской. В восемнадцать она стала получать деньги из тех, что ей завещала ее транжирка бабушка. Она жила как моряк на берегу, будто думала, что ей мало будет всех постелей в мире, что нет гоночного автомобиля, скорость которого ее бы удовлетворила, что даже самые поздние вечеринки заканчиваются слишком быстро. Под влиянием порыва она мчалась в какие-то далекие места, а возвращения ее в Брук-сити никогда нельзя было предвидеть. Всякий раз, появляясь в городе, она создавала для нас проблемы. Ей было двадцать два. Газета, принадлежащая ее отцу, не пропускала ни одной статьи о ней. Она так свыклась с тем, что мы постоянно вытаскивали ее из всех передряг, что стала считать, будто мы значимся в платежной ведомости ее родителя.

Мне довелось расследовать одну из самых сомнительных ее историй тремя годами раньше, когда я был в самых малых чинах. Некая процветающая пара по фамилии Уокер отправилась в путешествие в Европу, было это весной. На пасху их сыночек зазвал двух своих приятелей по колледжу в их пустующий и весьма симпатичный дом в районе Хиллвью, неподалеку от дома Хейнемэнов. Насколько мы смогли восстановить ход событий, трое парней на протяжении пяти дней и ночей непрерывно бесчинствовали, используя прелести Милред и огромные запасы спиртного — пока приятель Уокера не отдал концы. Мы примчались туда спустя десять минут после звонка отпрыска Уокеров, еле ворочавшего языком. Он был слишком пьян, чтобы его можно было допрашивать. Второго мы обнаружили в постели, где он громко храпел. Дом они превратили в форменный свинарник. Милред Хейнемэн мы нашли лежащей голой в розовой ванне, без сознания. Видимо, что-то произошло с затычкой и вода вытекла, иначе бы она там захлебнулась. На фоне сверкающей розовой эмали тело ее выглядело серым и безжизненным, возбуждавшим желание в той же мере, как какой-нибудь труп в концлагере.

Погибший парень был помешан на электронике. Ему чем-то не понравилось изображение на экране телевизора. Открыв заднюю стенку, он погрузил свои пьяные руки в лабиринт проводов, даже не выключив телевизор. Электрическим разрядом его отбросило на восемь футов. Цвет лица у него был темнее любого загара, но все же мы предприняли заведомо бессмысленные попытки привести его в сознание.

Я хотел выдать им на всю катушку, выдвинув против них все возможные обвинения. Когда стало ясно, что я выхожу из-под контроля, меня попросту дернули с этого дела. Обслуга Хейнемэнов навела в доме Уокеров безупречный порядок. Милред быстро эвакуировали в специальное медицинское заведение, чтобы привести в божеский вид. Кто-то здорово потрудился, чтобы Уокер и его уцелевший приятель обрели нормальный облик. К моменту, когда появились родители погибшего парня, все уже смотрелось всего лишь трагическим происшествием: трое приятелей, сидящие за пивом, и Ронни, решивший наладить телевизор, но случайно вытащивший из розетки вилку не телевизора, а торшера. Вердикт следователя: смерть в результате несчастного случая.

Лэрри Бринт наставлял меня:

— Тебе, Хиллиер, платят, чтобы ты был полицейским, а не моралистом или реформатором. И не тебе внедрять библейские заповеди. Ты следишь за соблюдением законов. Произошел несчастный случай. Какая польза будет, если ты станешь руководствоваться в своих обвинениях мерками морали? Какая будет польза, докажи мы, что юный Уокер невесть зачем ждал двадцать минут, прежде чем позвонил нам. Принесло бы облегчение родным погибшего, узнай они, как он провел последние пять дней своей жизни. От такого рода сделки тебя должно тошнить, как это со мной и происходит. Ладно. Если бы мы этого не ощущали, мы бы были паршивыми полицейскими и еще более скверными людьми. Но не тащи эти чувства в работу, за которую тебе платят. Не нам менять порядки в этом мире. Наше дело — превратить Брук-сити в относительно спокойное и безопасное место, предоставить людям нашей защиты на полтора доллара за каждый доллар, что они перечисляют в наш бюджет. Ты не судья, не присяжный, не прокурор.

Глядя на завернутую в желтую простыню Милред, я вспомнил эти его слова. Она закурила сигарету. Дуайт лениво протянул руку, она передала ему ее и закурила новую. Оба они глядели на меня, и мне неожиданно пришло в голову, как много в них общего. В их союзе была некая неизбежность. Долго бы он не продлился. В их жизни вообще ничего долго не длилось. Но какое-то время они должны были быть вместе.

— Он сюда явился, чтобы велеть мне прекратить работать на Джеффа. Чего только ему в голову не взбредет.

— Джеффи такая прелесть, — сказала Милред. — Такой заводной. Сержант, дорогуша, мы там, конечно, маленько тусуемся, но о постоянной работе и мыслей нет. В прошлом году я как-то затеялась с этим, дразнила его, чтобы он меня в свой телефонный списочек включил, просто со скуки, но он сразу же с лица сбледнул, так папашу моего боится, верно говорю.

— Не хотелось бы дольше отрывать вас от работы, Фенн, — произнес Дуайт.

Подходя к лифту, я услышал их смех.

Я знал, что в деле Джеффа Кермера Лэрри не слишком преуспел. Джефф твердил лишь о случайном знакомстве — то же, что и Дуайт. Мы миримся с существованием Дивижн-стрит. Мы нуждаемся в Джеффе Кермере и используем его, равно как он нуждается в нас и нас использует. Это отношения, порожденные реальностью, и они повергли бы в ужас любых реформаторов, узнай они о подобном. Почти по всем категориям тяжелых и других преступлений у нас дело обстоит лучше, чем в среднем по стране, согласно данным ФБР. В соседних городах, где в расчете на каждого полицейского средств выделяется больше, уровень преступности выше.

Следствие взаимоотношений между центрами силы, но не какой-то там заговор. Согласно написанной договоренности, Кермер концентрирует свою деятельность строго в районе Дивижн-стрит и без особых сложностей имеет возможность заправлять там домами свиданий и игорными заведениями, держать девиц «по вызову», рэкетиров, а также контролировать сеть игральных автоматов. В качестве компенсации он блокирует город от проникновения сюда наркотиков, порнографии, профессиональных грабителей, взломщиков сейфов и организованных в банды угонщиков автомобилей. Мы стараемся иметь внутри его организации стукачей двух видов — тех, о ком ему известно, и тех, о ком он не знает. Нам не приходится ожидать, что он положит конец буйным выходкам правонарушителей-непрофессионалов, но на нем лежит забота о том, чтобы не допускать в город воров в законе. Если кто-то все же здесь объявляется и ему не удается этому воспрепятствовать, он так или иначе дает нам об этом знать. Если кто-то из не зависимых от него дельцов на его территории начинает чересчур хапать, к нам поступают сведения, что Джефф не возражает, если мы устроим налет и арестуем пару-тройку человек. Это всегда радует всяческих реформаторов. Поскольку город находится под контролем, он влечет к себе пришлых бандюг, которые переводят здесь дух. При соблюдении условия, что они не занимаются своим ремеслом в Брук-сити, мы идем на то, чтобы не забрасывать нашу сеть для отлова подозрительных людей.