Рут Сирс - На волнах любви

Доктор энергично покачал головой:

— Даже не вздумайте предлагать им эту глупость! Тогда к нам в больницу станут приносить калек уже не единицами, а десятками! — Он подхватил маленький камешек и швырнул его в воду. — Вы только посмотрите на тех детей, — продолжал он. — Как вы можете поощрять их шалости? Ведь забава может стоить любому из них сломанной ноги или руки! И взгляните на их доску, которую им оставил какой-то идиот! Была бы моя воля…

— Эй, Эйва! — раздался голос Тода, который, прихрамывая, бежал в их сторону. — Ты видела?! Сегодня ребята только гребли на твоей доске, так что я тоже немного повеселился!

Она вся похолодела. На лице человека, который сидел с ней рядом, появилось выражение глубочайшего шока. Он медленно повернулся к ней и как-то придушенно спросил:

— Так это… это ваша доска?!

Смерив Эйву долгим, негодующим взглядом прищуренных глаз, он так же медленно перевел его на ребят, которые воткнули доску в песок и отдыхали. Затем вдруг вскочил на ноги, медленно сжимая и разжимая кулаки. Взгляд его был устремлен на маленькую фигурку, которую Эйва заметила только сейчас.

— Тони! — сдавленно пробормотал он. Затем крикнул во весь голос: — Тони-и-и!!!

У Тони, его сына, была в руках доска. Он обернулся и уставился на своего разгневанного отца. Глаза его сузились, и на лице появилось выражение, настолько близкое к ненависти, что Эйва с трудом верила своим глазам. Мальчишка бросился бежать не оглядываясь. Маленькая, стройная фигурка…

— Проклятие! — прорычал доктор, глядя на Эйву сверху вниз. Его гнев передался и Эйве, и она почувствовала закипавшее внутри нее чувство горечи.

Она тоже вскочила с песка, спружинив на своих длинных ногах.

— Одну минуту, доктор! — резко воскликнула она, глядя ему прямо в лицо. — Я приношу извинения, я не знала, что Тони ваш сын, и не знала, что у вас такой дикий комплекс в отношении серфинга! Но позвольте сказать вам, что, по-моему, вы смотрите на все это непростительно узко и однобоко! Дело в том, что…

— Именно! — саркастически усмехнувшись, оборвал он Эйву. — Дело в том, мисс Кендалл, что вам, судя по всему, хочется, чтобы мой сын получил травму и поставил свою жизнь под угрозу! Чем еще может руководствоваться человек, неся детям этот отвратительный кусок скользкого дерева?!

На фоне фантастически окрашенного вечернего неба и волнующейся лазурной воды доктор напоминал разъяренного викинга, готового убить принцессу, которая на самом деле оказалась змеей.

Следующие слова Эйвы вырвались вместе с резким порывом ветра, который гнал по небу штормовые облака. Оно стало еще более сумрачным, что вполне соответствовало душевному состоянию Эйвы. Ее и без того синие глаза стали темнее морской воды. Глядя прямо в лицо Стонтону, она выпалила:

— Дело в том, доктор, мне кажется, что у вас… нет понятий ни о тепле душевном, ни о счастье человеческом. В вас вообще нет чувств!

Он следил за движениями ее губ. Заметив это, она замолчала и испуганно затаила дыхание.

— Вот, значит, как вы думаете обо мне? — мрачно проговорил Стонтон. — Ни чувств, ни эмоций?

В следующее мгновение он протянул вперед свои сильные руки и, прежде чем Эйва успела догадаться о его намерении и что-нибудь предпринять, привлек ее к себе и впился в нее страстным поцелуем… Поцелуем настолько волнующим, что у нее захватило дух и она не могла пошевелиться до тех пор, пока он сам ее не отпустил.

— Какой теперь диагноз вы поставите мне, сестра? — также мрачно спросил он и, резко развернувшись, зашагал от нее прочь.

Глава пятая

— Но доски для серфинга очень дорогие, мисс Кендалл! — И хотя это говорил Тод Джонс, остальные подростки, сбившиеся за его спиной, мрачными кивками выразили свое согласие с ним.

— Я это знаю, ребята, но у меня появилась одна идея. Нет, — Эйва подняла руку, — пока не спрашивайте меня ни о чем. — Она с улыбкой смотрела на их лица, на которых было только выражение отчаяния. — Доверьтесь мне, хорошо? А для изучения основ, пожалуйста, пользуйтесь моей доской. Договорились?

Эйва перевернулась и подставила жаркому солнцу свою спину. Она уже стала такой же смуглой, как настоящая гаитянка. Ее черные волосы и загорелая кожа приятно контрастировали во время работы с ее больничным халатом. Пациенты и медсестры были заинтригованы происшедшей в Эйве переменой и охотно обсуждали это. Что касается доктора Стонтона, то он игнорировал ее с подчеркнутым равнодушием.

Эйва решила сама взяться за обучение ребят азам серфинга. Отчасти она делала это в пику доктору и его немотивированной ярости, которую тот обрушил на нее тогда на пляже. Эйва твердо решила доказать доктору Стонтону, что серфинг может быть безопасным видом спорта, если ему толково обучить. Теперь все свободное время она проводила с ребятами, число которых день ото дня все увеличивалось. Она обучала их технике управления доской, основным позициям и маневрам. Кое-что она даже набросала для своих учеников на бумаге, но главное старалась наглядно продемонстрировать со всем мастерством, на которое только была способна… Со временем у ребят появилось горячее желание проверить приобретенные знания на воде.

Гари Хейден оказался в этом деле хорошим помощником и участвовал во многих импровизированных уроках Эйвы. Стоило ему завидеть девушку» на пляже в окружении разношерстной команды, как он тут же присоединялся к ним со своей доской и демонстрировал свое искусство, давал ценные советы в отношении того, как избежать порой опасных объятий капризного моря. Эйва заметила, что Тони Стонтон сильно привязался к мускулистому белокурому красавцу.

— Похоже, он держит тебя за настоящего героя, — сказала она как-то со смехом, когда Тони убежал к воде.

Гари ударил себя кулаком в грудь.

— Еще бы, смотри, какой молодец! — похвастался он. — Отличный парень, этот Тони. Только, по-моему, он несколько страдает от одиночества.

— Но у Тони есть отец! И доктор Стонтон, по его выражению, отнюдь не горит желанием позволить своему сыну сделаться таким, как другие, «пляжным бездельником».

— Знаю, — равнодушно отозвался Гари. — Тони говорил мне, что его старик большой консерватор.

Эйва подавила улыбку. Она взглянула в сторону моря и поймала глазами фигурку Тони, который мужественно, но уморительно снова и снова пытался овладеть доской.

— Знаешь, что я думаю, — сказала она довольно резко, — если уж ты берешь на себя некую долю ответственности за Тони, то должен хоть время от времени приглядывать за ним.

— Да брось ты! — отмахнулся Гари. — Когда я с тобой, дорогая, я не хочу, чтобы нам мешали какие-то паршивые щенки.