Миранда Ли - На всю оставшуюся жизнь…

– Линда? Что случилось? Что я сказал?

– Ничего, – ответила она, глядя в пространство. Весь ее вид выражал растерянность. – Мне… просто стыдно за себя.

– Не понял?

– Мне стыдно, потому что я была так груба с тобой! Потому что не смогла понять… увидеть, какой ты на самом деле.

– Какой же я на самом деле? – поинтересовался Ник.

– Из-за мотоцикла, из-за твоей одежды я приняла тебя за одного из этих рокеров-неандертальцев. Тогда как в действительности ты умный и добрый человек. К тому же так много умеешь! Мне стыдно, что я попросила тебя не показываться на глаза моим гостям. Мне глубоко безразлично, что они подумают! Но лучше бы я их не приглашала, лучше бы… лучше бы…

В этот момент в дверь позвонили. Ник взглянул на Линду. Она выглядела растерянной.

– Успокойся, Линда. Заверяю тебя, что я не чувствую себя обиженным. Все твои поступки мне понятны. Ты вела себя абсолютно естественно, и у тебя нет причин винить себя в чем-либо. – Несмотря на его уверения, Линда смутилась еще больше. Ник решил зайти с другой стороны: – Ты очень устала, Линда. А сегодня еще приготовления к приему гостей. Я был просто рад помочь тебе. Теперь встречай своих гостей и наслаждайся жизнью. А если ты все еще хочешь как-то отблагодарить меня, то принеси мне сюда чего-нибудь поесть. Я немного голоден. Кусочек запеченной телятины будет мне в самый раз. Можешь еще добавить спагетти.

Линда покачала головой.

– Ты все слишком упрощаешь.

– А что, лучше усложнять?

Линда внимательно посмотрела Нику в глаза.

– Ты, наверное, не понимаешь?

В дверь снова позвонили.

– Я считаю, что тебе лучше открыть, а не то они разбудят Рори, – заторопил ее Ник.

– Ладно, ты выиграл. Я иду, – пробормотала Линда и направилась к двери.

– Выиграл, – повторил Ник и поспешил по лестнице наверх – до того, как Линда в очередном приступе самобичевания начнет убеждать его остаться с гостями. Менее всего Ник хотел провести еще несколько часов в присутствии возбуждавшей его женщины, которая теперь решила, что он не черный рыцарь, а белый.

Навряд ли она могла догадаться, насколько была права вначале. Ее первое впечатление о нем оказалось совершенно верным. В течение последних десяти лет он действительно жил, как рокер-неандерталец…

Надо было взять себя под строгий контроль, и Нику это вроде бы удалось. Когда Линда наведывалась наверх, чтобы проверить, как Рори, и принести Нику очередное блюдо, она находила Ника абсолютно спокойным. Он с увлечением следил за субботним телевизионным шоу. Однако каждое ее появление было для него пыткой, тем более что Линда всякий раз почему-то задерживалась дольше, чем это требовалось. Когда за ней наконец закрывалась дверь, Ник вздыхал с облегчением.

Впрочем, настоящее испытание ожидало его часу в одиннадцатом, когда Линда принесла кофе. Вначале она присела на софу и попыталась разговорить Ника. Потом подошла к окну и стала наблюдать, как бушует непогода. Дождь барабанил по стеклу, и ветви деревьев стучали по водосточной трубе.

Ник взглянул на Линду. Она стояла к нему спиной, но даже так он находил ее немыслимо желанной. И почувствовал, что снова теряет контроль над своим воображением.

– Ради Бога, Линда, – сказал Ник твердо, – что подумают твои гости? Тебе пора спуститься к ним.

Линда повернулась.

– Пускай думают, что хотят. Никогда в жизни мне не было так скучно. Я считала, что мне пойдет на пользу встреча с коллегами в неформальной обстановке, разговор по душам. Но что из этого вышло? Я видела в Петре и Луизе подруг, а сейчас чувствую, что безразлична им. Как, впрочем, и они мне. Я рассказала, что произошло с Мэдж, а они даже не поинтересовались, как она сейчас себя чувствует. Даже не спросили, как я справляюсь одна с Рори. Мне в понедельник на работу, а ведь Рори не с кем оставить. Они не вспомнили о Рори, не захотели взглянуть на него. Луиза вообще пренебрежительно отозвалась о самой мысли иметь ребенка – боится испортить фигуру! Петра того же мнения. А что касается их приятелей… просто убожество. Уж лучше одиночество, чем такая компания.

Ник был озадачен этим эмоциональным взрывом. Впрочем, ему были близки чувства Линды. Он сам ощущал себя отчаянно одиноким последние десять лет. Духовно изолированным и глубоко чуждым тем людям, с которыми общался. Разочарованность Линды нашла в нем отзвук.

Одинокие, перевалившие тридцатилетний рубеж люди, как правило, эгоистичны и до смешного требовательны к другим, но не к себе. Они многого ждут от других, но сами не готовы пожертвовать ничем. Да, иногда они уступают эгоистичному влечению к противоположному полу. Когда же огонь первой страсти гаснет, и иллюзии рассеиваются, перед этими эгоистами оказывается обычный человек со всеми его слабыми и сильными сторонами характера, принять которые значило бы пойти на взаимные уступки, но это всегда для них камень преткновения.

– В наши дни взаимоотношения между людьми весьма сложны, – задумчиво произнес Ник. – Редко кому везет.

Линда нахмурилась.

– Поэтому ты не женат?

– Отчасти да.

– Отчасти? – повторила она. – Значит, есть и другие причины?

Ник с удивлением заметил, что ему вдруг захотелось все рассказать Линде, излить ей душу. Но зачем? Сару и Дженни не вернуть. Прошлого не изменить. Только растревожит старые раны… Хотя сестра Огастин и врач-психиатр советовали Нику как раз делиться с людьми своим горем, говорить о нем. Тогда удастся избавиться от чувства вины и от горечи потери… Но Ник не верил в это. Тогда не верил. Сейчас же он почему-то думал иначе.

Ник испытующе посмотрел на Линду. Она бы поняла его чувства – она, потерявшая близкого человека. Ник вновь удивился мужественности Линды, решившей сохранить ребенка после трагического происшествия. Всякий раз, глядя на Рори, она, должно быть, думала о его отце.

А может, Линда подсознательно негодовала, что Рори жив, а отец его мертв? Или чувствовала себя виновной в том, что живет? Может, она желала бы умереть вместе с Гордоном… Столь глубоко спрятанные в подсознании мысли, возможно, каким-то образом передавались Рори. Вдруг именно поэтому он был столь неспокоен и часто плакал на руках у Линды?

Нику было хорошо знакомо подобное чувство вины. Он тоже некоторое время жил с мыслью о смерти. Затем решил мстить. Однако, получив денежную компенсацию за несчастный случай, Ник понял абсурдность идеи мести. Так или иначе, чувство вины и горечь потери оставались при нем.

Тогда Ник решил бросить все, изменить образ жизни и уехать. Решил бежать от себя. А точнее – от боли и одиночества, от сознания жестокой правды, что он жив, а те, кого он любил и обещал оберегать, мертвы.