Кристин Лестер - Сиреневая весна

— Шерли, вы слышите меня?

— Слышу.

— Я приглашаю вас завтра на ужин.

— В ваш ресторан, который еще не открыт?

— Нет. В настоящий ресторан, который давно открыт и в котором вкусно кормят. А перед этим мы проедемся по моим будущим заведениям. Если, конечно, ваш жених не станет возражать.

Она пропустила эту колкость мимо ушей и сказала:

— Во сколько вы хотите со мной встретиться? Я работаю до семи.

— Значит, я заеду за вами в семь.

— Хорошо.

Шерли нажала отбой и некоторое время с недоумением смотрела в окно. Все-таки жизнь — удивительная вещь.

И почему-то именно в этот момент ей сильно-сильно захотелось в отпуск. На океанское побережье, которое они с Далласом недавно вспоминали.

И Шерли пообещала себе, что, как только выполнит этот нештатный заказ, тут же полетит отдыхать. Вот просто на следующий день — сядет в самолет и полетит!

А этот Даллас… А он, если хочет, — пусть к своей невесте едет!

5

— Шерли! Шерли! Подожди!

Она опешила: на солнечной дорожке, огибающей парковые кусты, стоял Антуан.

— Ты?

— Шерли, я все утро за тобой гоняюсь!

— Зачем ты за мной гоняешься? — машинально спросила она. Несмотря на неожиданность, ей все-таки было приятно. И даже более чем приятно.

— Я пытался догнать тебя, когда ты ехала на автобусе… Зачем ты поехала на автобусе? Ты всегда ходишь пешком!

— Я опаздываю. Что-то случилось?

— Нет. Просто… Ты какая-то странная после дня рождения.

— Разве?

Она не могла поверить ни глазам, ни ушам: неужели Антуан ВПЕРВЫЕ за два года заметил что-то по собственной воле, а не когда она на это сто раз намекнула, а потом указала напрямую.

— Ты сторонишься друзей, а про меня вообще забыла.

Это верно!

— Ну и что?

— Не звонишь, — продолжала он, подходя ближе. — Я соскучился.

Сейчас он наконец достанет руки из карманов пальто и обнимет ее! Потому что так поступают все нормальные люди, когда говорят такие слова.

Антуан продолжал стоять. И, кажется, даже чего-то от нее ждал.

— И что?

— Я думал… Ты переехала к маме и совсем перестала со мной общаться!

Ну наконец-то! — со злостью подумала она. Через три месяца ты это заметил!

— Ты хотел со мной пообщаться сейчас? Мне некогда.

— Не сейчас, конечно. Да и не обязательно это обсуждать… Ты просто… Позвони, что ли, как-нибудь?

Шерли проглотила неожиданный комок, образовавшийся в горле. Он в своем уме? Две недели назад этот человек сказал «Будь моей женой», а сейчас просит иногда звонить… Или она что-то в жизни не понимает?

Ни он, ни она вроде бы не короли, которым положено жениться на родственниках и которые перед свадьбой не испытывают ничего, кроме досады. Они оба — свободные люди, сделавшие свободный выбор. И после этого она должна «позвонить как-нибудь»?

— Антуан, ты в своем уме? Ты что говоришь?

— Ну извини. Не хочешь, не звони. Я не хотел тебя обижать.

Нет, все-таки она чего-то в жизни не понимает!

— Антуан! Ты сделал мне предложение. Тебе будет достаточно того, что иногда мы будем созваниваться?!

— Нет, конечно. — Ей показалось, что лицо его перекосило. Или только показалось?

— Мы будем еще и иногда видеться?

— Почему иногда? Как положено. Всегда. А зачем ты ушла к маме? Мы бы виделись чаше.

— Зачем я ушла к маме?

— Да. Ведь я тебя не выгонял.

— Чтобы не мешать тебе грезить о Натали! — выпалила она и зажмурилась.

Вот это да! Сегодня определенно звезды сошлись не под тем углом, если она решилась на такое. Антуан молчал, как будто его ударили. И не поднимал глаз.

— Хорошо. Я понял.

— Что ты понял?!

— Все понял.

— Антуан!

— Извини, мне пора.

— Антуан!

— Шерли, я пойду грезить. А ты, когда надоест играть в дочки-матери, приходи. Поговорим.

— О чем?

— О свадьбе. — Он снова повернулся к ней лицом.

Неужели такое бывает? Неужели все происходит именно с ней? Стоит перед ней ее любимый Антуан и САМ предлагает поговорить. Ведь его душа, его мысли, его мнение по какому бы то ни было поводу всегда были — табу для нее. Все секреты доставались Натали. Только Натали он раскрывал душу по-настоящему…

Шерли скрежетнула зубами. Нет, надо вести себя достойно, а не закатывать сцен ревности, тем более что у нее нет никаких козырей, кроме собственных подозрений и досужих сплетен подруг.

— Хорошо. Мы поговорим. Но только тогда, когда ТЫ позовешь меня и сам начнешь разговор. Мне надоело быть главой в нашей несостоявшейся семье.

— А ты считаешь, что была главой?

— «Была»?

— Ну… Я так понял, что мы отменяем свадьбу.

— Почему же, дорогой? — Она нарочито ласково, но при этом давая понять, насколько сильно злится, взяла его под локоть. — Я просто сплю и вижу, как мы с тобой совьем теплое гнездышко.

— А как же Натали?

— Мы возьмем ее к себе. Вместе с банкиром.

— Шерли, я сейчас действительно уйду.

— Только, чур, пусть он меня не бьет! Я этого не люблю.

— Шерли!!!

— А что такого? Почему мы не можем поговорить на самую волнующую тему в твоей жизни?

— Я имел в виду совсем другое. Я имел в виду, что ты не сможешь жить со мной, вечно подозревая и ревнуя.

— Вечно — нет. Но полтора года смогла.

— Откуда ты все это знаешь? — Вид у Антуана был задумчивый и настороженный.

— Я — тайный агент ФБР.

— А если серьезно?

— Я — маг и волшебник. Умею читать мысли. И подсматривать грезы.

— И все-таки?

— Не скажу!

Шерли стало все равно, что уже девять часов, а до офиса еще треть пути, что мистер Белли разорвет ее на британский флаг. Шерли едва стояла на ногах, и ее сильно лихорадило. Злость, обида, страх перед серьезным шагом, робость, внутренняя борьба — все смешалось в ее душе и заставляло то гневно сверкать глазами, то замирать, втянув голову в плечи. Антуан никогда ее такой не видел.

— Слушай, ты потрясающе выглядишь сейчас! — вырвалось у него.

Нет, никогда ему ничего не объяснить. Они так и разойдутся, не поняв друг друга. Она уколола его пальцем в грудь:

— Я всегда потрясающе выглядела, Антуан. Все мужчины, кроме тебя, это замечали!

— Значит, я такой нехороший, что этого не замечал.

Ну хоть бы раз он возразил! Ну хоть бы раз закатил скандал, наорал на нее!!! Эти спокойные ответы и полное согласие больше всего выводили ее из себя. Первое время. Потом на их место пришла тупая обреченность и усталость. Она вяло вздохнула и закатила глаза:

— Антуан, я тебя ненавижу.

— Не надо бросаться словами.