Приглашение в мир чувств - Мелани Милберн
– Я привез тебя сюда не для того, чтобы соблазнить. – Он злился на себя.
Руби облизнулась:
– Я знаю. – Она скрыла разочарование за легким, беззаботным тоном. – У нас с тобой ничего не получится. – Она взяла стакан сока. – Прежде чем я приготовлю ужин, я немного погуляю. Тебе чем‑нибудь помочь?
– Нет. – Он поджал губы в мрачную линию и тяжело выдохнул: – Спасибо.
Она сделала всего пять шагов, когда он позвал ее:
– Руби?
Она повернулась и посмотрела на него:
– Да?
Он протяжно и прерывисто вздохнул, и выражение его лица стало жестким и непроницаемым, как каменная кладка под ногами.
– Этого больше не повторится.
Лукас был в ярости на себя за то, что поддался слабости и чувственному безумию, которое могло иметь неприятные последствия, если бы он дал себе волю. Он все еще чувствовал вкус ее губ: сладкий аромат молока и меда, который лишил его самообладания. Он опасался заводить с ней роман, потому что он не прекрасный принц, которого она ищет.
Как и большинство людей, Лукас воспринимал свое зрение как должное, не подозревая, что лишится его хотя бы на время. Его карьера строилась на его способности видеть. Карьера, которую он любил и над которой так усердно работал, зависела от того, что его зрение восстановится. Он не представлял, как будет работать ландшафтным архитектором, если останется слепым. А еще он не мог смириться с мыслью, что его нынешнее состояние станет «кормом» для журналистов. Очередной скандал, связанный с семьей Ротвелл. Поведение родителей на протяжении всей его жизни сделало Лукаса мишенью. Что бы он ни делал, куда бы ни шел, с кем бы ни общался, пресса тянулась к нему, как пчелы к пыльце.
Неделя на частном острове – шанс сбежать из Ротвелл‑Парка, который прибирают для свадьбы Дельфины Рейнберд. Он должен отдохнуть и восстановить силы, а не заводить отношения с Руби Пеннингтон, даже если желание сводит его с ума.
Лукас поднял лицо к солнцу и вдохнул пряный аромат сосен. Он был на острове всего один раз – до того, как купил его несколько месяцев назад. Он был слишком занят крупными проектами по всему миру. По иронии судьбы, когда у него наконец появилось время приехать сюда, он не может видеть ничего, кроме смутных очертаний. Он всегда был внимателен к деталям и добивался высоких результатов работы в каждой поставленной перед собой задаче.
Он знал, что многие слепые люди живут счастливо и полноценно, но не представлял себя одним из них.
Ему хотелось вернуть себе зрение.
Он желал видеть закат, рассвет, улыбку на чьем‑то лице…
Да, он может одеваться сам и довольно редко натыкается на мебель, но ему необходимо вернуться к прежней жизни. Ему нужна свобода и независимость. Он застрял в чужой стране, где может ухватиться только за ниточку надежды на то, что жизнь вернется в привычное русло.
И ему не нужно прозревать, чтобы понять: он всерьез просчитался, взяв Руби на остров. О чем он думал, заставляя ее закрыть глаза и притвориться слепой? Все это только усилило чувственную атмосферу между ними. Чарующая атмосфера, возникшая с того момента, как она вошла в библиотеку Ротвелл‑Парка и попросила его о свадьбе.
Он мог и дальше отказывать ей. Но он не хотел срывать ее деловые планы. Она отчасти напоминала ему его самого – трудолюбивого, целеустремленного, решительного. Он все равно продаст Ротвелл‑Парк, так пусть там проведут свадьбу до того, как подпишет договор о продаже.
Лукас надеялся, что его решимость не прикасаться к Руби иссякнет в следующие семь дней, иначе у него будут серьезные проблемы.
Глава 6
Руби нашла апартаменты, которые приготовила для нее экономка Лукаса. Спальня была больше всей ее лондонской квартиры. Она была оформлена в кремово‑белых тонах, с роскошным ковром ручной работы на полу, в ворсе которого утопали ноги. И ванная комната была потрясающей, с таким же мраморным полом песчаного оттенка и золотым смесителем.
В просторной душевой кабине можно было устраивать вечеринку, а глубокая ванна стояла напротив окна с видом на обнесенный стеной сад. Снаружи по каменной кладке поднималась молодая лоза, а бронзовый фонтан с журчащей водой придавал обстановке курортную атмосферу. Из больших павильонных окон спальни открывался потрясающий вид на океан слева от пристани.
Она открыла раздвижные стеклянные двери, ведущие на террасу, и услышала соленый запах океана. Легкие шелковые занавески, подхваченные морским бризом, колыхались вокруг нее, как пышная юбка бального платья.
Руби увидела Лукаса. Он стоял у кромки воды, спиной к вилле, глубоко засунув руки в карманы брюк. Он наверняка упрекал себя за то, что поцеловал ее. Внучка экономки в очередной раз выставила себя дурой. Но именно он настоял на том, чтобы она закрыла глаза и попыталась воспринять мир так, как его воспринимал он.
Руби провела языком по губам и вспомнила каждое мгновение их страстного поцелуя. Никто никогда не целовал ее с такой утонченной чувственностью. Ее тело все еще гудело от ощущений.
Лукас повернулся и посмотрел на виллу, и, хотя Руби знала, что он не увидит ее, подозревала: он чувствует, как она наблюдает за ним. Но разве можно на него не смотреть? Он всегда манил ее – подростковая влюбленность, достойная сожаления, тому доказательство, – а в юности она считала его богом и романтическим, измученным героем, которому нужна только любовь правильной женщины, чтобы обрести покой.
По ошибке Руби считала себя такой женщиной, глупо полагая, что она – идеальная родственная душа Лукаса. Но он даже не верил в существование таких душ. Он цинично относился к любовным отношениям, а она верила и надеялась на чудо. Один поцелуй ничего не значит, и ей лучше усвоить это прямо сейчас, пока она не начала страдать от унизительных последствий рухнувших надежд.
Руби провела час на кухне, готовя ужин. Она не встречалась с Лукасом с тех пор, как мельком увидела его на берегу. Однако она заметила большой кабинет в другом конце виллы рядом с его спальней. Она не осмелилась войти в его апартаменты, хотя могла это сделать, пока он был на улице. Сегодня она достаточно смущалась после того, как он заявил, что их поцелуй больше не повторится.
Руби накрыла ужин в столовой в центре виллы с видом на освещаемый бассейн. Солнце, окрашивающее небо в мандариново‑розовые цвета, вот‑вот должно было скрыться за горизонтом. Но над этими яркими оттенками нависали грозовые темные тучи, а вдалеке слышался
