Джессика Харт - Медовый месяц с боссом

— Ну, а когда вы встречались с Джулией?

Он пожал плечами.

— Да, мы ездили обедать вместе, были на нескольких приемах. Но эти события совсем не так интересны, как их представляют в прессе.

Что же мы с Джулией делали вместе? — попытался вспомнить Том. Джулия интересовалась живописью, а его картинные галереи и выставки вгоняли в тоску. Частенько он использовал работу в качестве прикрытия, чтобы не ходить. Может, Патрик вел себя иначе?

Не стоило ли ему заранее задаться вопросом, много ли у них с Джулией общего, а уж после делать ей предложение? Он думал, что довольно одинакового холодного и рассудительного отношения к жизни. Нет ли здесь ошибки?

Том взглянул через стол на Имоджен, чье отношение к жизни никак не назовешь холодным и рассудительным. В особенности исходя из ее рассказов.

— Не думаю, что тебе понравилась бы моя жизнь. Твоя, видимо, куда интереснее. Много друзей, приятное времяпрепровождение. Работа у тебя есть. Зачем куда-то срываться?

— Потому что мне надо уехать, — посерьезнев, ответила девушка. Облокотившись о стол, она принялась вертеть в пальцах бокал. — Пять лет я провела, предаваясь невыполнимой мечте. Пять лет желала того, чего получить не смогла. Думаю, мне следует полностью перевернуть свою жизнь, научиться смотреть на нее по-другому.

— Пять лет — долгий срок для ожидания чего-то. Или кого-то?

— Кого-то.

В памяти Тома всплыло названное на пляже имя.

— Эндрю?

— Эндрю, — призналась она. — Мы вместе учились. Я положила на него глаз еще при поступлении, и после мы три года были неразлучны.

— Что же случилось?

— О, ничего драматического. Эндрю просто перерос меня. — Имоджен выдавила жалкую улыбку. — Ведь встретились мы совсем юными, всего по восемнадцать, а закончили учиться в двадцать один. Люди спрашивали меня, чего я хочу добиться, имея в виду карьеру, а я могла думать только об Эндрю. Он был более амбициозен. Хотел стать журналистом, и стал. И неплохим вроде бы.

— И ты перестала отвечать его требованиям?

— Нет, не так. — Для Имоджен уже второй натурой стало защищать бывшего бойфренда. — Эндрю понял — мы хотим от жизни разного. Я всегда была счастлива жить мгновением, а он больше заботился о будущем. Думаю, он порой чувствовал давление с моей стороны, хотя никогда об этом не говорил.

— А о чем говорил?

— Говорил, что нам обоим надо получить немного больше свободы. Мы ведь три года жили вместе, редко проводили время по отдельности. Он считал — нам надо иметь возможность пообщаться с людьми, прежде чем мы остепенимся, и был прав. Двадцать один — слишком рано, чтобы себя связывать, хотя тогда я, конечно, считала иначе, — печально добавила она.

— А потом?

— А потом он встретил Сару, и оказалось, она нужна ему так же, как он нужен мне. Пару лет назад они поженились и к лету ждут первенца.

Даже сейчас Имоджен пыталась говорить спокойно, но Том видел ее глаза. Он лишь надеялся, что она не заплачет.

Вдруг Имоджен расправила плечи и улыбнулась.

— Теперь я поняла: не стоит надеяться, что что-нибудь изменится. Единственная возможность — самой что-то для этого сделать. Когда изменишься сама.

Они зажгли на столе свечи. В их мерцающем свете Том глядел на ее нежные губы. И думал: было бы жаль, если б она сильно изменилась.

Имоджен вздохнула.

— Что говорить, ты знаешь, каково это. До подготовки к свадьбе я не дошла, но понимаю, что чувствуешь, когда кто-то решает, что любит не тебя.

Имоджен всегда казалась такой живой и веселой, подумалось Тому. Он даже не подозревал о грусти, спрятанной за ее улыбкой.

— Из-за Джулии я ничего такого не чувствовал, — внезапно заявил он.

— Но ты собирался жениться на ней. Должен же ты был ее любить.

— Должен? — Сосредоточившись на переливающемся в бокале вине, Том вспоминал Джулию. — Я желал ее, конечно, хотя и не с той безрассудно страстью, от которой люди теряют голову. Восхищался ею. И до сих пор восхищаюсь. Мне нравится ее холодный ум, уверенный профессионализм, уважаю ее достижения. Она много потрудилась, добилась реального успеха. Но любить?.. — Взглянув в лицо Имоджен, он покачал головой. — Нет. Нет, не любил.

На ее лице отразилось смятение, словно пошатнулся краеугольный камень, на котором был построен ее мир. Том ощутил раскаяние, нелепое в данном случае.

— Что? — хрипло спросил он. — Ты не веришь, будто можно жениться без любви?

— Но… а Джулия знала, как ты к ней относишься?

— Конечно. Мы обсуждали это во время помолвки, и она сказала, что чувствует то же самое. Вот почему меня так удивляла затеянная ею суета по поводу свадьбы.

Имоджен хмурилась в недоумении.

— Но зачем жениться, если вы не любили друг друга? Это кажется бессмысленным.

— Разве нельзя построить прочный союз на взаимном уважении и восхищении, на здоровом физическом притяжении?

— Может, и можно, но зачем? Если я когда-нибудь выйду замуж, то только если найду кого-то, к кому буду чувствовать то же, что чувствовала к Эндрю. Я хочу выйти за того, кто мне нужен и кому нужна я, кто не станет думать о браке, как о выгодном в практическом отношении мероприятии. Кто женится на мне, потому что мы будем половинками одного целого. — Том глядел непонимающе, и она попыталась объяснить еще раз: — Зачем жениться, пока не найдешь человека, заставляющего чаще биться твое сердце, способного одним своим присутствием украсить твой мир? Я хочу прийти домой и оказаться вместе с тем единственным, кто заставит меня забыть обо всем остальном мире, с кем, как бы ни было плохо, становится лучше только потому, что он рядом.

— Именно этого я и не хочу. Не хочу в ком-то нуждаться.

— Не хочешь влюбиться?

— Нет. Я никогда не чувствовал того же, что ты к Эндрю, и рад этому. Ты пять лет на него потратила, Имоджен. Пять лет! Подумай, сколько всего ты могла бы сделать за такое время. И зная, как больно терять любимого, все равно мечтаешь влюбиться? — Он помотал головой. — Я предпочитаю отношения, связывавшие меня с Джулией. Да, закончились они для меня унижением, и не стану утверждать, что чрезвычайно этим доволен, но гордость моя задета сильней, чем сердце. Мне кажется, влюбляясь, глупеешь. Перестаешь мыслить ясно. Теряешь контроль.

Для Тома такое недопустимо.

— Да, порой ощущаешь себя беспомощным, — признала Имоджен. — Нельзя заставить другого тебя любить. Но иногда, наоборот, чувствуешь, что можешь все, и ради этого ощущения стоит рискнуть.

— Только не я, — категорически заявил Том.

Имоджен недоуменно разглядывала его. Такой сильный человек, сильнее всех, с кем ей приходилось сталкиваться — и боится любви. Или просто боится признаться, как сильны были его чувства к Джулии?