Элизабет Кейли - Месть — лучшее лекарство

Шейн посмотрел на своего юриста и сразу же понял, что Дарел абсолютно прав.

— Так вы будете вести бессмысленную борьбу, тратить свои силы и деньги, чтобы отдать в итоге в два раза больше? — спросил Дарел.

Ему было неприятно находиться в одной комнате с мужем Энни. Пусть всего через пару минут он станет бывшим. Дарел видел, что Шейн уже созрел для того, чтобы подписать бумаги на развод.

Юрист Шейна лишь развел руками, ясно давая понять, что здесь его изворотливый ум не может найти ни одной лазейки.

— Черт с вами! — Шейн потянулся за ручкой.

Ему очень не хотелось отдавать Энни фабрику, ему вообще ничего не хотелось отдавать этой стерве, посмевшей объявить ему войну. Она предала его, бросила как раз тогда, когда ее помощь была так нужна. Сколько сил и средств потратит Шейн, чтобы найти нового модельера.

Выпуск коллекции теперь откладывался неизвестно насколько. Да и с финансовыми вопросами в самом скором времени нужно что-то решать. Шейну становилось плохо при одной только мысли, во что ему выльется содержание финансового аналитика уровня Энни.

Больше всего ему хотелось выставить этого адвокатишку за дверь, но Шейн был в первую очередь дельцом, а потому прекрасно понимал, что судебное разбирательство окажется для него не лучшим выходом из ситуации.

— И откуда только Энни выкопала вас? — сердито спросил он, подписывая бумаги, любезно поданные Дарелом.

— Я хорошо знаю Кортни.

Ручка замерла на середине сложного вензеля.

— И здесь не обошлось без этой сучки! — взревел Шейн. — Так вы один из тех, с кем она спит?

— Возьмите себя в руки, мистер Хэнсон, — холодно сказал Дарел. — Вы тоже неплохо знаете мисс Кебер, а потому представляете, что может сделать с вами и вашей репутацией Кортни, если только вы ее в достаточной мере разозлите. Она и так очень зла на вас. Не стоит усугублять ситуацию. Подписывайте, раз уж начали.

Шейн сжал зубы до ломоты в скулах и поставил росчерк еще на двух страницах.

— Только для того, чтобы больше никогда не встречаться ни с одной из этих стерв, — заявил он.

Дарел побледнел, но сумел взять себя в руки. Защищать честь женщины должен любой мужчина, но это можно сделать по-разному.

— Еще раз прошу вас держать себя в руках. — В голосе Дарела было столько льда, что хватило бы заморозить средних размеров пустыню. — Надеюсь, это была наша последняя встреча.

Дарел встал и кивнул юристу Шейна.

— Всего хорошего.

С прямой спиной он вышел из кабинета и чуть громче, чем следовало, прикрыл за собой дверь.

— Ну и что ты скажешь? — холодно спросил Шейн у своего юриста.

— Он профессионал. Неужели вы никогда о нем не слышали? Этот парень умеет постоять за своих клиентов. Он выигрывает даже в тех случаях, когда выиграть невозможно. Я бы не хотел встретиться с ним в зале суда.

— Отличная характеристика! — сердито вскричал Шейн. — Только скажи мне, зачем я тебе-то деньги плачу?

— Потому что Дарел Стрейтон работает только на себя.

— Поздравляю, Энни, теперь ты свободная женщина.

Все же через две недели общения они перешли на «ты». Кортни даже предложила устроить праздник по этому поводу.

Дарел протянул документы и широко улыбнулся Энни. В ответ на эту улыбку в ее груди что-то затрепетало.

— Теперь я Анабель Саутгемптон?

— Еще не совсем, тебе нужно поменять документы, но это легко сделать. С самым сложным мы разобрались.

— Как… — Энни запнулась, не зная, стоит ли вообще спрашивать об этом, но все же решилась, — как Шейн?

— Очень зол.

Дарел помрачнел. Он не хотел говорить о бывшем муже Энни плохо, но сказать ничего хорошего не мог.

— Ему сейчас без меня очень трудно. — Энни помолчала несколько секунд. — Но он сам виноват. Если бы он хоть чуть-чуть уважал меня, я уж не говорю о любви, ничего этого не случилось бы!

— Да, ему трудно, — согласился Дарел.

— Знаешь, все же я прожила с ним почти восемь лет. Не так-то просто вычеркнуть их из памяти. Было же что-то хорошее за это время!

— Наверное, было, — с трудом согласился Дарел.

Энни внимательно на него посмотрела и смутилась. Чтобы чем-то себя занять, она подошла к подоконнику и поправила листок у первого растения ее новой оранжереи. Единственным условием, которое выставила Энни агентству недвижимости, было наличие в квартире множества окон, в идеале — зимний сад. Только два дня назад ей нашли подходящую квартиру, с тремя большими комнатами и верандой, которая вполне могла послужить зимним садом.

— Тебе неприятно говорить со мной о Шейне? — спросила она.

Дарел пожал плечами, но Энни не видели этого жеста. Он подошел ближе.

— Понимаешь, я не могу плохо говорить о нем, но… В общем, я считаю, что он недостоин тебя.

Энни повернулась к нему лицом, и вдруг оказалось, что они стоят очень близко. Сердце пропустило один удар. Неужели можно быть еще ближе?

— А кто же достоин? — спросила Энни с неожиданным для нее кокетством.

Дарел осторожно взял ее за плечи и удивился, какие же они маленькие и хрупкие.

— Никто не достоин. Но мне бы хотелось попробовать.

Он наклонился и прикоснулся губами к губам Энни.

Это было прикосновение крыльев бабочки, легкость перышка и нежность солнечного луча, это был свежий ветерок с гор и сладость родниковой воды.

Энни словно погрузилась в темную прохладную воду. Ее тело отзывалось на прикосновения Дарела, ее руки жили своей жизнью, ее губы дарили сладость и принимали с благодарностью ласку. Нежность в каждом вздохе, в каждом прикосновении, в каждом взгляде.

Они не думали о том, что должны и чего не должны. Бумаги упали на пол и рассыпались по теплому ворсистому ковру. Стеснительность, нормы и мораль были отброшены. Остались лишь мужчина и женщина, идеально подходящие друг другу, созданные самой природой для любви.

Много позже Энни лежала, спрятав лицо на груди Дарела, и думала о том, как бессмысленно провела она восемь лет и как сильно ей не хватало человеческого тепла и запаха настоящего мужчины.

Энни приподнялась на локте и посмотрела в глаза Дарела. Она увидела в них бесконечную нежность и заботу и улыбнулась.

— Мне так хорошо, — призналась Энни.

Дарел ничего не ответил, лишь прижал ее к себе и поцеловал в висок, где совсем недавно неистово билась голубая жилка. Ему хотелось навсегда остаться здесь, на полу, не думать о будущем и наслаждаться волшебным запахом ее волос, шелковистой мягкостью ее тела, серебряными колокольчиками ее голоса.

Энни еще плотнее прижалась к своему мужчине — в том, что к своему, она теперь не сомневалась. И, может быть, не зря прошли те восемь лет? Зато теперь она знает, что может быть и по-другому. Теперь она умеет ценить счастье и радость, которые дарит истинная любовь.