Изменить тебе (СИ) - Брежнева Маша

- Даааань…

Я сажусь перед ним на колени и наклоняюсь, возбуждаясь от того, какой он сегодня. Я хочу этого сама и знаю, что он тоже хочет.

- Ты ему тоже делала это, да? – неожиданно спрашивает.

- Нет.

- И на том спасибо. Давай, Аня, покажи, как ты умеешь.

Эта ночь должна быть долгой, потому что нам вдвоём слишком горячо, и просто так мы не остынем.

Он заваливает меня на кровать, продолжая то, что было начато между нами. Раздвигает ноги коленом и снова заполняет собой. Во всех позах, по-всякому. Я кончаю в каждой, кричу без стеснения, царапаю его, кусаю… Хоть Лёва и грубый со мной сегодня, он не хочет причинить боль намеренно, поэтому после моего очередного оргазма, когда на глазах выступают слёзы, сразу спрашивает:

- Больно, Ань?

Мотаю головой.

- Точно?

- Да.

- А что тогда?

- Прости меня.

Он резко зависает надо мной и вдруг перекатывается на спину. Я не готова разрывать контакт, нет, пожалуйста, Даня, не заканчивай все так!

Тянусь к нему, льну всем телом, целую в губы, оставляю свой соленый привкус слез, укладываю голову ему на грудь. Позволяет мне все, но сам никак не реагирует.

- Лёва, я дура, овца, идиотка, я так виновата прости, пожалуйста! Ты мне нужен, я люблю тебя, прости…

- Нет, Анют, – он медленно проводит по моей щеке, смахиваю слезу. – Никогда не прощу. За это – никогда.

Я поливаю его слезами, жмусь, шепчу что-то про любовь. Он терпит, но потом просто сбрасывает меня с себя, укладывая на соседнюю подушку.

- Я бы тебя любил, Ань. Потом женился бы. Все могло быть хорошо, но ты все сломала. Я не прощу девушку, которая за моей спиной раздвинула ноги перед другим. Этого не будет. Спи, Ань, завтра перелёт ещё.

И он отворачивается.

Все мои слёзы льются в подушку и не имеют смысла. Лёва – кремень. То, что сейчас было, для него уже не имеет значения. Он словно воспользовался женщиной по вызову, так, одноразовой.

Лёва не просто обнажил меня, а наизнанку вывернул, показал мои настоящие желания, был моим огнём – страстным и сжигающим дотла.

Но больше он не мой.

И сожгла все это я сама.

Глава 21

Лёва

Вынес её вещи на улицу, уложил в багажник, молча закрыл за ней дверь такси и проследил, как машина выехала со двора.

Сука.

Как же хуёво.

Нажрался в одиночестве до блевачки. Пить просто не умею, вот и все.

На следующий день знакомый позвал в компанию. Там взял сигарет и скурил половину пачки, аж голова закружилась. Понял, что загулы выведут меня из формы перед стартом сезона, так нельзя.

Позвонил тренеру по физподготовке, попросил позаниматься в зале для бокса. Колотил грушу до разбитых костяшек. Когда совсем больно стало, прекратил.

Начал бегать по утрам. Много, долго, чтобы чувствовать себя уставшим настолько, что лёгкие хочется выплюнуть.

Все это не то. Временное облегчение, но проблему не решает.

Мой друг и моя девушка. Как? Как я не увидел ничего, пока Марина не сказала? Как она прощает Рому каждый раз? Я же представляю, что Рома трогает Аню, и мне вырвать хочется, так противно.

Запуталась и заигралась она. Меня ей мало, Рома у неё игрушка, а потом назад пятками. Нет, блть, так не работает. Трахалась с другим – признайся и уйди. А она ещё и в постель мою влезла опять. Думала, за минет все прощу? Не прощу.

Вообще никогда не прощу.

Хочется свалить из клуба куда-нибудь, но предложений по переходу нет. Как теперь рожу Шумского видеть – не знаю.

Когда начались тренировки, Рома пытался несколько раз заговорить со мной. Сначала я игнорил его, потом кулаком прописал, в третий раз парни, наученные опытом, сразу же нас разняли.

Роме поступило предложение о переходе в клуб другого города, он согласился, не долго думая. Видимо, понимал, что постоянное взаимодействие со мной будет сложным, наша старая химия на поле загнулась, а варианта договориться и не выносить на матч личное не существует. Марина его простила, не знаю, за что на этот раз – новый айфон или серьги «тиффани», а может, даже за сумку «Шанель». В этой семье проблемы обычно так решаются. Рома клянётся в вечной любви, покупает Марине, что она хочет, и временно ведёт себя как идеальный муж.

Блядво, а не идеальный муж. Обыкновенный трахарь, которому все равно, в чьи трусы лезть. В моих глазах он слишком низко пал, но для своей жены он опять вышел сухим из воды.

Это не моя территория, сами разберутся. Я не прощу Рому и не прощу Аню. Для меня этих людей больше не существует.

Какова цена дружбы, если за разовый секс предаёшь несколько лет общения с человеком? Какова цена любви, если рядом со второй половинкой (подчеркну – любящей) смотришь на других?

Это моя ошибка – предложить Ане отношения, не зная ее саму. Будь у нас больше свиданий и разговоров за стенами спальни изначально, я бы призадумался, стоит ли ей жить у меня и ездить со мной в отпуск. Но я был ослеплён чем-то, видел в ней лучшую женщину на земле, спешил с тренировок домой, чтобы обнять, проводил с ней все свободное время, покупал все, что она хотела, развлекал, как мог. Был с ней нежным, заботливым, внимательным. А ей, оказывается, просто хотелось, чтобы ее трахнули жестко. Как показал ей это разочек – все, блть, люблю не могу.

Слова, что не стоят и копейки. Просто болтовня девочки, которая наскакалась по разным постелям и испугалась, что останется ни с чем. Поделом.

Сегодня последний день Шумского в клубе. Скатертью дорожка, скучать не буду. Но Шум не оставляет попыток поговорить со мной, подкараулил меня в раздевалке, шикнул на других парней, чтоб не совались сюда.

- Лёва, я тут последний день, дай шанс объяснить тебе.

- Что объяснять будешь? В какой позе ей больше нравится?

- Я просто хочу, чтобы ты знал.

Да пусть говорит, что это теперь меняет?

- Ок, слушаю.

Шум садится на лавочку напротив места, где стою я. Облокачивается на стену, вытягивает ноги. Да сколько можно готовиться? Хотел – говори.

- Я встречал Аню раньше, после одного матча, она рассказывала?

- Нет.

- Аня проспорила друзьям, должна была сфоткаться со мной и взять автограф. Я тогда проспорил нашим, что поцелую первую попавшуюся фанатку. Короче, все совпало.

- Ты целовался с ней? А Марина?

- Тогда я ещё даже предложение ей не делал, мы были в ссоре.

- Вот как, – выдыхаю и безучастно смотрю в сторону. Почему она не объяснила сама раньше? Что в этом страшного, ведь это было все до меня?

- Она мне понравилась, – продолжает Рома. – Но после поцелуя сбежала, а как найти ее, я понятия не имел. Мы помирились с Мариной, дальше ты все знаешь. Потом я увидел Аню уже на твоей кухне. Меня прострелило.

- Когда у тебя встал на мою девушку, ты не мог сказать себе, что это слишком, так нельзя? Она уже была со мной, Шум!

- Я себе так и сказал, но Аня въелась в мозг. Не знаю, я был уверен, что вы быстро разойдётесь. Это вообще не твой человек, но тебе объяснять было бессмысленно. Не послушал бы. А потом этот ваш отпуск… Я как в состоянии аффекта все делал. Она отталкивала на словах, говорила, что не может, посылала.

- Хватит, наговорились уже, – обрываю его.

- Лев, я виноват. Я понимаю, ты не простишь, но я хочу, чтобы ты понимал: большая часть вины на мне.

- Что значит большая часть? Шум, ты насильно ей ноги раздвигал?

- Нет.

- Вот видишь. Она сама этого хотела, так что нет смысла снимать с неё вину.

- Ты ее любишь? – неожиданно спрашивает Рома.

- Да. Точнее, любил. Сейчас для меня ее нет. Знаешь, за одно я должен тебе сказать «спасибо» – благодаря тебе я знаю, какая она на самом деле. Но предпочёл бы узнать по-другому, так слишком противно.

- У тебя все из крайности в крайность, Лев. Если отношения – то любовь до гроба, если играть – то пока не задохнёшься на поле. Так нельзя.

- В твоём мире – нельзя. А я в своём живу.

- Жизнь – это не только чёрные и белые полосы.