Натали Вокс - Поцелуй бабочки
— Я забыла сказать, что Алекс просил позвонить ему, если вы хотите, чтобы он продолжал съемки.
Он остановился и обернулся. Поскольку на площадке царил полумрак, о выражении лица Маричелли можно было только догадываться.
— Забыли? — тихо переспросил он, приблизился к Одри и положил руки ей на плечи.
Одри оцепенела. Хотелось отпрянуть, но нельзя было дать ему понять, как сильно действуют на нее его прикосновения…
— Да, — вызывающе ответила она.
— В самом деле?
— Да. — Взволнованная, почти испуганная тем, как он смотрел на нее, и силой собственного влечения, от которого по спине пробежали мурашки, она переступила с ноги на ногу, пытаясь успокоиться и подавить это глупое чувство. Тем более, что он, похоже, улыбался… — Мне пора возвращаться.
— Не следует выходить из-за стола в середине обеда, — поучительно произнес он и вдруг сменил тон: — Одри, в какую игру мы с вами играем на этот раз?
— Ни в какую! Просто я забыла передать вам окончание разговора с Алексом и…
— Погнались за мной, чтобы сделать это. Того, к чему вы стремитесь, можно достичь, не тратя времени на погоню.
— Ни за кем я не гналась! И не имею ми малейшего представления, о чем вы говорите!
— Неужели? — Ведь именно этого вы и хотели… хотели с нашей первой встречи.
— Чего же, по-вашему, я хотела? — возмущенно спросила она.
— Чтобы я поцеловал вас.
— Нет! — Глаза Одри испуганно расширились. — Думаете, я хочу, чтобы вы меня поцеловали в наказание за грехи, которые существуют только в вашем воображении?
— Тогда почему вы хотите, чтобы я вас поцеловал? — мягко спросил он.
— Я вообще не хочу, чтобы вы меня целовали! Да как вы посмели предположить такое? Думаете, я нахожу вас привлекательным?
— Нет, — протянул он. — Я думаю, что возбуждаю в вас жгучее любопытство.
— Не смешите меня! — возразила Одри, всей душой желая, чтобы ее голос звучал уверенно. — Вы действительно считаете, что я хочу завязать с вами роман? Думаете, я хочу стать вашей любовницей и воплощать ваши сексуальные фантазии?
— Я не просил вас стать моей любовницей, — все так же насмешливо заметил он. — А большинство моих сексуальных фантазий давно воплощено. Я покончил с ними года в двадцать два.
— Тогда чего вы хотите?
— Я уже говорил.
— Нет, не говорили. Вы сказали что-то глупое, непонятное и совершенно абсурдное! — взорвалась она. — Объясняю вам в последний раз: я не гоняюсь за вами! Вы сами настаивали, чтобы я приехала. И вовсе не из-за земли! — добавила Одри. — Так что если кто-то кого-то преследует, то это вы! Вы заставили меня приехать, потому что думали, что имеете право вмешиваться!
— Конечно, — лениво согласился он.
— Именно вы! И вы последний мужчина на свете, с которым я хотела бы завязать роман! — Лгунья, лгунья… — Вы… вы…
— Да? — любезно осведомился он. — Продолжайте.
Сердцеед? Она до смерти перепугалась (так и не поняв почему), глубоко вздохнула и выпалила:
— Это неважно, кто вы! Сами вы играете в игры! То злой, то добрый, то опять злой… Так что давайте покончим с этим, согласны?
— Так кто же я? — настаивал он, пристально глядя на собеседницу с таким видом, словно готов ждать ответа всю ночь.
— Прекратите! — Одри заскрежетала зубами.
— Нет. Я очень хочу знать, за кого вы меня принимаете.
— Почему? Какая вам разница? — воскликнула Одри.
Он стоял незыблемо, как скала, и ждал.
— Вы издеваетесь над людьми! — неистово выкрикнула Одри. — Используете их, потом выбрасываете за ненадобностью и делаете это с милой улыбкой Чеширского Кота! Плюете на людей и нахально считаете, что всегда правы. Я вам не нравлюсь! Так что хватит! Перестаньте! Я вам не игрушка. Поищите кого-нибудь другого для подобных игр! Например, Джованну. Тем более, что она будет здесь с минуты на минуту.
— Гмм… Джованну? — задумался он. — Нет, не хочу. Она может принять игру всерьез.
— А вы думаете, я не могу?
— Прекрасно знаю, что нет.
— Неужели? — саркастически бросила она. — А что бы вы сделали, если бы я смогла?
— Убежал бы.
— Да! — согласилась она, удовлетворенная тем, что оказалась права. Именно так он и поступил бы — так же, как поступил Кевин. — Вы играете людьми, верно? Тщательно просчитываете и взвешиваете все «за» и «против». А потом делаете то, что вам нравится, и проверяете точность собственных расчетов! Так вот, я не хочу с вами играть! И никогда не хотела! А если это является частью вашего дурацкого плана…
— Мои планы никогда не бывают дурацкими, — непринужденно возразил он.
— …выставить меня отсюда, — закончила она, кипя от гнева, — то позвольте сообщить вам, что в понедельник я улетаю!
— Только в понедельник? — спросил он, притворяясь страшно разочарованным.
— Да, — сквозь зубы процедила Одри. Она сделала шаг в сторону, но Витторио точно рассчитанным движением заставил ее вернуться и прижал к себе.
— Отпустите меня!
— Нет. Обмен оскорблениями не даст вам того, чего вы хотите, — мягко промолвил он.
— Вы же все равно не дадите мне того, чего я хочу, так какое это имеет значение?
— Не имеет? — Витторио приоткрыл губы так, что кто-нибудь другой принял бы это за улыбку, и поцеловал ее. Крепко. Не так крепко, чтобы причинить боль, но достаточно настойчиво, чтобы Одри запомнила это на всю жизнь. Наказание, которое вовсе не было наказанием.
Поцелуй был именно таким, как ей представлялось в мечтах. Даже лучше. Жарким, пылким, страстным… Но Витторио и тут не упустил случая поиздеваться над ней: он первым прервал поцелуй, медленно отстранил Одри и посмотрел на нее сверху вниз. А потом улыбнулся.
— Лицо ангела, — негромко сказал он, — и душа, словно стальной капкан. — Тут, как по заказу, открылась дверь парадного. Он повернулся и легко сбежал по ступенькам — навстречу Джованне.
Ангел? Одри закрыла глаза и ощутила легкий трепет. Это случилось так быстро и кончилось так внезапно, что она не успела насладиться долгожданным прикосновением умелых губ, ласковых рук… Неужели Витторио хватило времени убедиться, что он был прав?
Одри вцепилась в перила и осторожно посмотрела вниз. Ей нужно было во что бы то ни стало взглянуть на Джованну. Она не видела ее лица, только темные, искусно уложенные волосы, наряд из шелка янтарного цвета, наброшенную на плечи коричневую шаль, красивые руки, взметнувшиеся, чтобы обвить шею Витторио, и наклонившуюся навстречу мужскую голову…
Женщина почувствовала приступ тошноты и закрыла глаза.
— Одри! — окликнули ее из столовой.
