Дочь севера. Гвардеец по распределению - Ли Мезина

– У обычных девушек есть выбор, – она печально улыбнулась, а потом смешно насупилась – и я усыпляю только за плохие шутки.

– Тогда в следующий раз постараюсь выдать хорошую, – тоже не смог сдержать улыбки – погибший был важен для тебя?

– Да, – она посмотрела куда-то сквозь – дед Вэгл помог мне, можно сказать спас. Он один позволил мне самой решить свою судьбу, несмотря на то что мне было всего одиннадцать.

– Сочувствую твоей утрате, – коротко бросил я.

А в голове сразу роем зажужжали вопросы. Как спас? От кого? Почему одиннадцатилетнему ребёнку пришлось решать свою судьбу? Сколько ещё таин в этой как мне казалось деревенщине? И почему я хочу узнать каждую из них?

Мы постояли какое-то время, но тут рыжая мотнула головой, словно возвращаясь в реальность. Уставилась на наши сплетенные пальцы, чуть покраснела. Мягко потянула на себя руку, освобождаясь от меня. Опять.

– Деда Вэгла забрал Баригор, он сказал, что гвардейцы займутся костром. С ритуальным нарядом я уже отправила к ним Фрэю с рынка. Она поможет. Нам осталось собрать его вещи для прогулки в бездну, – устала вздохнула она – и надо поспешить. Совсем скоро ритуал.

– Тогда пошли, – я постарался скрыть разочарование от опустевшей руки.

Мы собирали снаряжение, одежду, ножи, утварь, даже пару трофеев и просто каких-то безделушек. Все это сгрузили в два больших ящика и один мешок. Рыжая попыталась что-то схватить, но я быстро все у неё отобрал.

Костёр подготовили за городом. Большой, с мирно лежащим на нем мужчиной. Облаченный в просторную расшитую рубаху до пят, он выглядел скорее спящим. Вокруг костра Вайлон уже разгружал провизию. Мы подошли и присоединились, раскладывая скарб. Люди все подходили и подходили.

На закате солнца подошёл храмовник и начал ритуал. Печальная песня прощания полилась из уст служителя богов. Песня-молитва, песня-память, песня-пожелания. Темп то нарастал, то совсем затихал, погружая всех присутствующих в какой-то транс. На предпоследнем куплете люди стали подходить с факелами и поджигать костёр. В Империи так давно не хоронят, но сейчас я не понимал почему обычай устарел. Было что-то печально-торжественное в этом прощании с помощью огня. На последнем куплете, все присутствующие присоединились к песне, желая Вэглу хорошей вечности.

С окончанием ритуала повисла тишина. Не знаю, чем занимались люди, но я не мог оторвать взгляд от травницы. Прямая, спокойная, действительно истинная дочь севера. Хотя уверен внутри неё полыхает такой же костёр из боли и скорби. Но здесь не принято плакать. Слезами заливается дорога, а по мокрому пути в бездну можно и поскользнуться. Рядом с ней стояла такая же миниатюрная старушка. Они держались друг за друга, и нельзя было понять, кто кого сейчас больше поддерживал.

Наконец люди потянулись от костра, мы с Вайлоном тоже пошли. Хотя уходить не хотелось, точнее не хотелось оставлять там девчонку. Казалось, нужно снова взять ее за руку и просто увести далеко, там, где она сможет поплакать и побыть уже наконец слабой.

Печальный, странный, бесконечный день. Мы шли в тишине, и я мечтал только скорее лечь спать. Как уже у постоялого двора друг вдруг сказал.

– Знаешь, я, кажется, влюбился!

На меня уставились два горящих зеленью глаза, а я только подумал о том, что казалось день не может быть хуже. И вот ведь странность, может!

Глава 8

Лиабэл Северная

Я выпала из происходящего. Суматошный день, наполненный состраданием, делами и выедающей душу тоской совсем не отложился в моей памяти. Только прощальный костёр деда Вэгла горел будто бы с моей душой, подталкивая к бездне печали. А на самом краю меня, казалось, снова удерживал за руку новенький. Уверенная, надежная, сильная рука, сжимала аккуратно и нежно. Картина будто впечаталась в мое сознание. Из целой толпы людей, которые хотели поддержать меня и помочь, почему же запомнились только чёрные непроницаемые глаза, с вспыхивающими искрами и переплетенные пальцы.

Гастиль. Подходящее имя для аристократа и для мужчины. Молодого, уверенного, опасного. Очень опасного конкретно для меня. Слишком обжигающим было его присутствие, слишком отзывались во мне его равнодушные фразы, слишком близко я воспринимала обычную вежливость. За что? Ласку? Надежду? Глупости.

У меня остался один день до лесного караула. И если обычно я просто ничего не успевала, то сейчас я катастрофически ничего не успевала. С трудом борясь с апатией, следующий день я посвятила оранжерее и пересадке. На рынок отправилась ба, потому что у меня ещё вчера должны были забрать заказы. А я не хотела заставлять клиентов ждать. Ба, конечно, не сможет торговать весь день, но хотя бы соберёт новые заявки, если такие успеют появиться. С остальным разберусь уже по возвращению.

Сначала было тошно и плохо, но работа отличное лекарство. От всего. За монотонной пересадкой, внимательным составлением списка недостающих побегов и семян, я не заметила, как прошёл день. Моя оранжерея располагалась сразу за домом. Несколько лет назад пришлось потратить целое состояние, чтобы поставить небольшое прямоугольное стеклянное сооружение. Зато с тех пор зимний заработок не отличался от летнего. И я могла круглый год предлагать полный ассортимент.

В моём маленьком мирке были стеллажи с ящиками для пересадки, горшки разных размеров, бутыли, ведра, множество полотенец и целая россыпь жизненно необходимых безделушек. Ба ругалась на хлам, который я собираю, но не вмешивалась. Оранжерея была моим укромным местом, собственным царством.

– Милая, пошли ужинать. Тебе предстоит поход в лес. Отдохни хоть немного.

Посмотрела на небо, на котором огненными красками разгорался закат, устало улыбнулась ба и согласна кивнула. Дома старушка накормила меня наваристой похлебкой.

– Ну вот я и выполнила обещание, – шкодливо улыбнулась она.

– Не поняла? – уставилась на ба, в глазах которой плясали смешинки, потягивая укрепляющий отвар.

– Сегодня, один молодой и очень симпатичный гвардеец страшно расстроился, увидев за прилавком старуху, а не тебя. Пришлось успокаивать паренька, что с тобой все в порядке. Так распереживался. Пока не взял с меня слово, что я о тебе позабочусь, отказывался уходить.

– Уверена, что он обо мне переживал? Может наоборот потерял дар речи и просто не знал, как подступиться к тебе, – засмеялась я. А в душе разлилось приятное тепло. Неужели?

– Нет, милая. Эти зелёные глаза явно искали тебя. Не хочешь ничего мне рассказать?

– Зелёные? – опешила я, ответив вопросом на вопрос.

– А ты ждала