Холли Престон - Поверь и прости
Вид, с которым он это сказал, заставил Ринну решиться на любые испытания, лишь бы доказать правоту. Когда все выяснится, она, естественно, не выйдет за него замуж, но ему придется признать Энди своим ребенком и предоставить средства на его воспитание и образование. Ринна не двигалась с места, глядя ему прямо в лицо.
— Да, — сказала она. — Да, договаривайся.
Мистер Мартин несколько секунд молча, стоял на месте, затем резко повернулся и направился к выходу.
— Пора обедать, — бросил он, выходя из комнаты.
Ринна удивленно посмотрела ему вслед. Как ей присутствовать на их семейном обеде после того, что произошло?
— У тебя хороший опыт, — словно читая ее мысли, сказал Трэвис. Он тоже направился к выходу, собираясь покинуть комнату, но у двери на секунду остановился. — Должен признать, Ринна, действуешь ты безупречно. Но сейчас можешь прекратить заламывать руки, как та страдающая дама из поговорки. Тебя здесь никто не видит.
Ринна взглянула на него и убрала руки в карманы. Неужели это тот человек, которого боготворит Дэвид, тот самый, который с нежностью смотрел на Энди?
— Почему ты так поступаешь? Почему стараешься оскорбить меня?
— Говоря откровенно, мисс Уилльямсон, потому что считаю вас хитрой потаскушкой, которая вспомнила о когда-то проведенной со мной ночи и, решив, что я дойная корова, нарочно приехала сюда, втерлась в доверие к отцу и интригами пытается женить меня на себе.
Ринна, потеряв над собой всякий контроль, ударила его по лицу. В ужасе она увидела, как красный отпечаток ее руки медленно проступает у него на щеке. Трэвис не шелохнулся, ни один мускул не дрогнул на его лице.
— У тебя ничего не выйдет, — сказал он. — Анализы тебе не помогут.
— О, еще как помогут, — в ее голосе звучала твердая уверенность. — Жду — не дождусь их результатов.
Глава 4
Забыв от ярости об унижении, остаток вечера Ринна не могла успокоиться. Но как только начинала жалеть о вынужденном поспешном признании и желании уехать, она вспоминала поведение Трэвиса в кабинете, его обвинения… Она докажет, что не лжет!
На следующее утро, сидя в лаборатории с Энди — у него брали кровь на анализ, — она чувствовала себя тем чудовищем, которым считал ее Трэвис. Она редко посещала врачей вместе с сыном, с самого рождения он, почти не болел. Поэтому теперь при виде иглы он расплакался. Крепко держа его и стараясь, успокоит, Ринна с болью думала о причинах, заставивших ее пойти на это. Для кого она это делает: для себя или для сына?
Сердце ее разрывалось, когда малыш влез ей на колени, захлебываясь от рыданий. Он прижался к ней и начал сосать палец, из которого взяли кровь. Ей тоже хотелось расплакаться от чувства вины перед ним. Даже младенцем Энди никогда не сосал пальцев. Правда, затем пластырь, наклеенный медсестрой на его ранку, стал знаком отличия за мужество, которым мальчуган хвастался перед Мартинами.
В тот же вечер внимание Ринны привлекла маленькая ранка на руке Трэвиса, откуда и у него взяли кровь. На нем была та же рубашка, что и вчера; рукава, закатанные выше локтей, обнажали загорелые руки, натренированные годами тяжелых занятий с лошадьми. В какой-то момент Ринну вновь охватила паника. А что, если результаты анализа окажутся отрицательными? Что ей тогда делать?
Вдруг она заметила насмешливый взгляд серых глаз Трэвиса. Ринна гордо вскинула голову. Нет, этого не будет. Энди — его сын. На этот счет нет никаких сомнений. И все же чувство тревоги не покидало ее. Она сидела как на иголках.
Все последующие дни Ринна старалась вести себя так, словно ничего не произошло. Она часами занималась с Дженнифер и Энди, ходила с ними на прогулки, играла и делала упражнения. Иногда к ним присоединялся мистер Мартин! Время от времени Ринна ощущала на себе его недоуменный, озабоченный взгляд. Она готова была поклясться, что он тоже задается вопросом: не является ли ее присутствие здесь рассчитанным ходом и хитрой уловкой? Но это ничуть не трогало ее.
Отношение Трэвиса к ней, напротив, изматывало. Он прекрасно обращался с Энди и делал это, по-видимому, совершенно искренне, с ней же вел себя цинично и грубо. Парадоксальность ситуации ставила ее в тупик. Ринна старалась избегать его, после того вечера в кабинете они ни разу не оставались вдвоем, но однажды меж ними вновь вспыхнула ссора.
За обедом насмешками и едкими замечаниями Трэвис пытался навязать остальным свое отношение к ней. Мистер Мартин старался сгладить неловкости, от души жалел Ринну. Дэвид и Джонатан, может, о чем-то и догадывались, но не подавали вида. Дэвид лишь переводил недоуменный взгляд с Трэвиса на Ринну и хмурился. Но скорее всего оба брата оставались в полном неведении о событиях последних дней. Ринну это радовало: достаточно того, что обо всем известно мистеру Мартину и Трэвису, не хватало еще втянуть в это Дэвида и Джонатана.
Три дня, проведенных в напряженном ожидании, окончательно выбили Ринну из колеи. Скорее бы все это кончилось, и она навсегда покинет «Мартин Оукс» и человека, который доводил ее до безумия. Трэвис признает Энди своим ребенком, она с сыном уедет и заживет спокойной жизнью.
Ее напряжение достигло предела, когда, ближе к вечеру, ее пригласили в кабинет. Трэвис весь день отсутствовал. Догадываясь, где он находится, Ринна никого ни о чем не спрашивала. Как только он вернулся домой, они закрылись с отцом в кабинете. Оттуда доносился приглушенный шум их голосов — они о чем-то ожесточенно спорили.
Трэвис был в кабинете один, когда туда вошла Ринна: он сидел за огромным дубовым письменным столом. На этот раз он был в костюме, однако галстук не завязанным болтался вокруг шеи, а рубашка была расстегнута. Когда он поднял голову и посмотрел на нее, на лицо ему упала тень от лампы, заострив черты его смуглого лица. Или просто он не побрился? Темневшая на лице щетина делала его похожим на коршуна.
Ринна села напротив и сложила руки на коленях.
— Ты хотел меня видеть?
— Да, — ответил он, бросая на стол толстый конверт. — По-видимому, я должен принести вам извинения, мисс Уилльямсон. Очевидно, в одном вы не солгали…
Догадавшись, что в конверте находятся результаты анализа, Ринна не стала брать его. Она смотрела в глаза Трэвису и молчала — пусть он сам сообщит ей обо всем.
— Энди — мой сын.
Странно, но от этих слов она не испытала триумфа, появилось лишь странное чувство облегчения. Ринна глубоко вздохнула и закрыла глаза, шепча про себя слова благодарности.
— Похоже, ты удивлена, — холодно продолжал Трэвис. — Ты ожидала другого?
Его высокомерие выводило Ринну из себя. Но на этот раз, когда она надменно взглянула на него, насмешка играла в ее улыбке.
