Мелани Милберн - Забытый брак
— Это не мигрень, просто что-то дергает над глазом. И меня подташнивает.
Хавьер задушил вскипевшую в душе ревность, напомнив себе, что теперь Эмелия снова принадлежит ему. Его соперник мертв. Им вдвоем предстоит заново научиться жить вместе после того, что случилось.
— Скоро ужин, тебе нужно одеться. Хочешь, чтобы я проводил тебя вниз, или сама найдешь дорогу?
Она крепче прижала к себе полотенце.
— Я сама. Спасибо.
Хавьер коротко кивнул и вышел из ванной.
Эмелия прошлась вдоль забитых вещами вешалок и полок в гардеробе, выбрала маленькое черное платье и туфли на каблуках. Ее посетило уже знакомое ощущение, что она одевается в чужую одежду. Платье от французского дизайнера стоило целое состояние, туфли относились к излюбленному голливудскими звездами лейблу. Эмелия нанесла легкий макияж с помощью дорогущей косметики, которую обнаружила в ящике туалетного столика, высушила волосы феном, но прическу делать не стала, оставила их свободно лежать на плечах.
Спускаясь вниз, она услышала голос Хавьера. Ее муж зло распекал кого-то по-испански в кабинете. Эмелия всегда полагала, что подслушивать — ниже ее достоинства, но не удержалась от соблазна и замедлила шаг.
— Никакого развода не будет, — услышала она и навострила уши, но тут же поморщилась, потому что Хавьер непечатно выругался. — Деньги не твои, никогда не были твоими и не будут, пока я жив.
Телефонная трубка хлопнула о рычаги. Эмелия едва успела сделать шаг в сторону, как Хавьер вылетел из кабинета. Заметив жену, застывшую с виноватым видом, испанец остановился так резко, словно кто-то ухватил его сзади за ремень брюк.
— Давно ты здесь стоишь?! — зарычал он.
— Я шла мимо. — Эмелия от волнения слизнула с губ слой помады. — Услышала, что ты с кем-то ругаешься.
Выражение его лица предвещало гром и молнии, но на сей раз злость была направлена не на Эмелию. Хавьер тяжело вздохнул, пытаясь взять себя в руки.
— Хорошо, что ты больше не понимаешь по-испански. Я обычно не выражаюсь в присутствии женщин, но третья жена моего отца — не более чем корыстная потаскушка, от которой одни неприятности.
Эмелия подумала, не признаться ли Хавьеру, что она понимает по-испански, но через секунду колебания решила этого не делать. Даже ей самой казалось странным, что память сохранила родной язык ее мужа, но отказывалась признавать человека, ради которого он был выучен. А Хавьер уже дал понять, что и без лишних странностей подозревает жену в симуляции…
Но что могла означать подслушанная ею фраза о разводе? Неужели их брак был совсем не таким счастливым, как пытался убедить ее Хавьер? Неужели до того, как она уехала в Лондон, дело шло к разводу? Испанец же сам рассказал ей, что пресса позволяла себе непочтительные комментарии насчет отношений Эмелии с Питером Маршаллом. Немногие мужчины получают удовольствие, видя свою личную жизнь размазанной по страницам желтых газет и журналов, а Хавьер казался ей исключительно гордым и скрытным мужчиной. Эмелия ничего не понимала, но спрашивать боялась — подозревала, что ответы могут ей не понравиться.
— Тебе, наверное, нелегко справляться со всем этим.
Он снова вздохнул, взял ее под руку:
— Мой отец сделал глупость, оставив мать Изабеллы ради этой хищницы Клодин.
— Многие мужчины теряют способность рассуждать здраво, когда дело касается женщин. Мой отец такой же.
Хавьер искоса посмотрел на жену, открывая перед ней двери столовой:
— Твой отец не пытался связаться с тобой, пока ты лежала в больнице?
— С какой стати? После нашей последней ссоры я для него все равно что умерла. Он сам так сказал.
— Люди говорят много лишнего в пылу момента. Я должен был позвонить ему, рассказать об аварии. Это мне в голову не пришло.
— А что, я давала тебе его координаты?
— Нет, но я знаю о твоем отце достаточно, чтобы выяснить, как с ним можно связаться. Хочешь, я позвоню?
Эмелия подумала об отце и его новой жене, которая всего на три года старше ее. Трудно представить, что после всех взаимных оскорблений отец сорвется с нагретого солнцем шезлонга на побережье Австралии и полетит через полмира в Испанию с букетом цветов желать дочери скорейшего выздоровления.
— Не стоит беспокоиться, — сказала она, стараясь, чтобы голос не звучал слишком горько. — У него наверняка есть более важные дела.
Хавьер отодвинул для жены кресло за обеденным столом и, пока Эмелия садилась, не спускал с нее задумчивого взгляда.
— Наше прошлое очень похоже, за исключением уровня благосостояния, — сказала она, когда он тоже сел. — Мы росли без матерей, потом потеряли связь с отцами. Это и сблизило нас, когда мы впервые встретились?
— В том числе.
— А что еще?
— Похоть, похоть и еще раз похоть, — ответил Хавьер, дернув уголком рта в усмешке.
Эмелия поджала губы. Она злилась на себя за то, что покраснела, и на него за то, что это его так явно забавляло.
— Уверяю тебя, что не вышла бы за мужчину только по велению плоти. Я должна была любить — за внутренние достоинства, не за деньги и статус или мастерство в постели.
— Стало быть, тогда ты полюбила меня, Эмелия. — Все еще посмеиваясь, Хавьер расправил салфетку на коленях. — Вопрос в том, вспомнишь ли ты, как полюбить меня снова.
Глава 5
Эмелия положила на колени свою салфетку, избегая взгляда угольно-черных глаз мужа. Ей как никогда хотелось вспомнить все о Хавьере, об их совместной жизни и о любви, которая их якобы связывала.
Разгадать его чувства по выражению лица или поведению казалось невозможным. Эмелия могла понять, почему Хавьер не хочет проявлять слишком много эмоций, пока никому еще не ясно, вернется ли к ней память. Если она так ничего и не вспомнит, он будет чувствовать себя глупо. В любом случае врачи рекомендовали ему не давить на жену. Было ли это причиной его вежливой отстраненности, сквозь которую иногда, очень редко прорывалось что-то личное?
— Наверное, глупо, что я не спросила тебя раньше… А чем ты зарабатываешь?
— Покупаю и продаю предприятия. У меня международная компания. Именно поэтому я в последнее время проводил столько времени в Москве, готовил почву для большой сделки.
Эмелия помолчала, переваривая информацию, пока Хавьер разливал по бокалам вино.
— Какие предприятия ты покупаешь?
— Умирающие. — Он довольно равнодушно пожал плечами. — Я даю им новую жизнь и перепродаю уже гораздо дороже, чем купил.
— Судя по всему, это доходный бизнес. — Она повертела в пальцах хрустальный бокал. — Твой отец занимался тем же?
