Кейтлин Крюс - Согрей мое сердце
Неожиданно люди в ВИП-кабине раздвинулись, и она увидела его.
Тео.
На нем по-прежнему был темный костюм, и он выглядел даже лучше. Волосы Тео были взъерошены, его лицо и тело говорили о ленивой расслабленности, которую она так хорошо помнила по Санторини. Он стоял, прислонившись плечом к стене, на его полных губах блуждала слабая улыбка, когда он смотрел на гибкую шикарную брюнетку, исполняющую перед ним – и для него – эротический танец.
Воздух между ними искрил от сексуального напряжения. Он заставлял думать о ночи, наполненной жаркими объятиями и стонами.
Это был ночной кошмар Холли, который теперь разворачивался у нее на глазах.
А затем Тео увидел ее… Взгляд его темных глаз стал пристальным.
Тео словно превратился в камень. Выражение его лица мгновенно изменилось. От ленивой расслабленности и мужского одобрения с намеком на сексуальную заинтересованность не осталось и следа. Лицо мужчины превратилось в дышащую откровенной яростью маску, вызывая у Холли желание развернуться и бегом броситься к себе, в постель, которую не стоило покидать. Поэтому она сама не поняла, откуда взялась смелость, заставившая ее шагнуть к нему. Какой дьявол толкнул ее на это?
«Легко быть смелой, когда нечего терять», – раздался в ее голове голос отца, хотя, честно говоря, сам он редко когда следовал своему совету.
– Начала охоту на свежую добычу? – зловещим тоном поинтересовался Тео, когда она подошла достаточно близко.
Но Холли почувствовала жажду крови и лишь рассмеялась в ответ. Ревизию всех ран, которые он нанесет ей, она проведет позже, когда будет известно, чем это закончится.
– Возможно, тебе придется немного изменить значение слова «шлюха». – Она мило улыбнулась, когда брюнетка метнулась к Тео и вцепилась в его руку. – Потому как мне думается, что именно ты отвечаешь всем требованиям, mi querido esposo.
Последнее Холли произнесла ради девицы по-испански, использовав скудные познания в этом языке.
Мой дорогой муж.
Глава 5
Девица, как Холли и рассчитывала, побледнела и выпустила руку Тео. Его глаза полыхали огнем ярости, а затем в них заискрилось предупреждение, которое она не собиралась принимать в расчет. Барселона уже проникла ей в кровь, и у Холли появилось невероятное ощущение, что она слилась с ночью, прониклась ее безрассудством и сладострастием, готовностью на все, что только возможно под покровом темноты.
Этому способствовало и то, что она видела выражение лица Тео, с которым он смотрел на других женщин. Когда-то он утверждал, что может так смотреть только на нее. Оказывается, она была не единственной, кто лгал, поняла Холли. Но между ее ложью и его была огромная разница. Ложь Тео была типичной, такой обычно пользуются любовники. А ее ложь была вызвана желанием сохранить свое «я».
– Раз уж я твой муж, – заговорил Тео, – должен ли я предположить, что этот наряд бешеной девчонки предназначен для меня? – Бушевавшая в нем ярость заставляла его глаза сверкать, рот мужчины скривился, но даже сейчас – боже, помоги ей! – Холли жаждала прильнуть к его губам. – Я чувствую, как меня захлестывает ностальгия. – Он протянул руку, пропустил прядь ее волос между пальцами и нежно потянул – о, так нежно… Это сразу воскресило в ней рой воспоминаний. Трение кожи о кожу… Он сливается с ней… – Впрочем, разумеется, твоя способность одеваться, соответствуя роли, доказывает мою точку зрения, разве нет?
– Прошу прощения, – произнесла Холли, даже не стараясь придать голосу извинительные нотки. Тео опустил руку, позволяя ее волосам упасть. Казалось, он только в эту минуту понял, что делает. – Прости, что испортила твой грандиозный ночной рейд по местным клубам, появившись так некстати.
– Мой ночной рейд? Отнюдь. – Его голос звучал мрачно, он обрушился на нее, как порыв ветра, заглушив музыку. От Тео веяло соблазном, от которого нет спасения. В ней воскресли чувства, о которых она давно забыла. – Но что касается моей сломанной жизни – очень может быть.
– У каждого свой талант, – ответила Холли, словно они флиртовали друг с другом. Словно больше ничего не существовало – только беззвучный разговор их сердец под звуки музыки и жадное, пристальное внимание, написанное на лице Тео. – Каким обладаешь ты, не считая способности уболтать любую женщину и затащить ее в постель? Насколько я помню, ты утверждал, что перерос это.
– Ты, должно быть, шутишь. Или действительно спятила. Что предпочитаешь?
– Да ладно, мне не привыкать.
Холли чуть приподняла подбородок, и только сейчас до нее дошло, что она стоит слишком близко к Тео и бурлящие в ней чувства вовсе не связаны с музыкой, толпой или с выбросом адреналина. Они связаны с прошлым. И самым сильным из них было всепоглощающее желание, которое Тео в ней вызывал. Осознание этого привело Холли в ярость, сопоставимую с его яростью.
Пальцы Тео обвили ее руку, и что-то в ней возликовало. Холли было не важно, что это может быть опасно. Женщина не обращала внимания на то, что его прикосновение нельзя было назвать вежливым. Тео потащил ее через толпу, и легко можно было предположить, что он собирается выкинуть Холли за дверь. Она позволяла ему так обращаться с ней просто потому, что, похоже, ничего не могла с собой поделать, когда Тео касался ее. И так было всегда. Холли было все равно, что такая вспышка явно не может закончиться ничем хорошим, и что в ее интересах было бы лучше остаться в «Харрингтоне» и попытаться уснуть. А утром, с новыми силами, возобновить схватку.
Тео подвел ее к алькову, о существовании которого она не догадывалась. Втолкнув женщину внутрь, он вошел сам и ногой захлопнул дверь.
Они оказались в небольшой стеклянной кабинке, вдававшейся в танцпол. Тео и Холли находились среди толпы и в то же время были скрыты от нее. Стекла вибрировали в такт оглушительной музыке, и это порождало сумасшедшее биение сердца женщины и сладостную пульсацию между ее бедер. Тео встал позади Холли и прижался к ее спине в немой угрозе.
А может, это было зловещее, головокружительное обещание, а вовсе не угроза. В любом случае Холли обнаружила, что не может дышать. Более того, не хочет.
– Ты за этим сюда пришла?! – низким, похожим на утробное рычание голосом пророкотал Тео. Она затрепетала, ощущая прикосновение его широкой груди и плоского живота. От Тео ее отделяла лишь тонкая ткань юбки. Холли стало жарко, кожа горела. – В тебе проснулась ревность после стольких лет безразличия? Или, может, ты хотела бы занять ее место?
– Ты хоть знаешь, как ее зовут?
Еще один рык, и тело Тео превратилось в камень, пышущий жаром и прижатый к ее спине. Его руки легли на бедра Холли, словно он по-прежнему имел на это право. Она прижала ладони к стеклу перед собой, словно собиралась впитать в себя пьянящий ритм неодолимого соблазна, который таила в себе атмосфера этого места. В один момент все стало неизбежно, а безрассудство показалось естественным. Холли поняла: она не может сделать то, что должна, чего требует от нее инстинкт самосохранения.
