Встретимся во снах - Ирма Гринёва
— Кто там?
— Я.
Тео перешагнул порог и судорожно обнял Беллу. Схватился за неё как за спасательный круг. Глухо произнёс:
— Мама… Умерла…
Беллу как током ударило в сердце. Она усадила Тео на стул. Он не отпустил её от себя, продолжал держаться обеими руками, посадил к себе на колени. Белла гладила его, как маленького, по голове и целовала волосы. Тео мелко дрожал.
— Может, чай или кофе? — робко предложила Белла.
Тео отрицательно покачал головой и ещё глубже зарылся в её волосы.
— Может, приляжешь?
Тео на мгновение замер, а потом встал со стула вместе с Беллой на руках, и сделал пару шагов до кровати… Приник к Белле поцелуем, как будто надеялся заполучить через поцелуй лекарство от
навалившегося горя.
Что это было — просто секс, чтобы сбросить напряжение? Или любовь, нуждающаяся в поддержке? Или дружеское участие, выраженное в такой форме? Белла затруднилась бы ответить. Да и не думала об этом. Просто была рядом с любимым. Душой, сердцем и телом. С любимым, раненным горьким известием. Врачевала его, как могла.
16
Белла проснулась и, даже не открывая глаз, поняла, что Тео не спит. Он, действительно, лежал на спине и смотрел в потолок. Одной рукой обнимал Беллу, а вторую положил под голову.
— Как ты? — приподняла голову Белла.
Тео не ответил. Поцеловал Беллу в голову и ещё крепче прижал к себе. Через некоторое время сказал:
— Надо купить билеты в Афины на сегодня.
— Давай посмотрю, — всполошилась Белла и потянулась за телефоном на прикроватной тумбочке.
Покопавшись в интернете, с сожалением констатировала:
— Прямых рейсов нет. На сегодня есть один билет днем с двумя пересадками.
— Нужно два.
— Вот, есть, ночью. Одна пересадка. В каком-то Закинтосе. Завтра в двенадцать двадцать будешь в Афинах. Брать?
— Бери.
— Нужен твой паспорт.
— Всё в номере.
— А ключ?
— Я не помню, как вышел. Посмотри, может, там открыто.
Дверь в номер Тео оказалась закрытой. Видимо, уходя, он её захлопнул. Белла посмотрела на часы — 5 утра. Но ведь должен быть в этом пафосном и, явно, дорогущем отеле кто-то дежурить на ресепшене ночью?! (Насколько дорогом, Белла не знала, поскольку Тео настоял, что все расходы по поездке будет оплачивать он).
Ночной портье нашёлся. К просьбе Беллы открыть дверь в чужой номер отнёсся с подозрением, даже после того, как она вынуждена была посвятить его в ситуацию. Успокоился только после того, как получил разрешение лично от Тео.
Белла не стала копаться в сумке Тео, взяла её целиком, а также захватила его телефон и ключ от номера. Уже бронируя билеты, спохватилась:
— А второй билет кому? Его паспорт тоже нужен.
— Тебе, — коротко ответил Тео.
Белла сглотнула и начала вбивать в окошко данные своего паспорта, попутно, где-то на втором плане сознания, думая о том, что Тео удалось-таки вручить ей свою карточку и пин-код от неё. Потом вспомнила про обратные билеты из Зальцбурга, спросила:
— Из Зальцбурга билеты попробовать сдать?
Это, скорее всего, можно было сделать только на основании справки о смерти, но произнести это вслух духу у Беллы не хватило. И не понадобилось. Тео резко ответил:
— Плевать.
— Может тебе что-нибудь принести? — спросила Белла, нежно накрыв руку Тео своей ладонью, когда закончила процедуру оформления билетов.
— Нет. Ложись рядом. Мне так легче.
И опять они оказались в позе, в которой проснулись — Тео лежал на спине и смотрел в потолок, положив одну руку под голову, а второй прижимая Беллу к себе.
— Я не смогу сегодня дирижировать…
— Никто не имеет права требовать этого от тебя. Я сама предупрежу герра Краусса. Только, наверное, раньше десяти часов это вряд ли будет удобно.
Клеменс Краусс был импресарио Теодора по концертам в Европе. Они сотрудничали уже 2 года, с того фестиваля в Вене, где Тео произвёл фурор. Белла познакомилась с Крауссом в Зальцбурге. Сколь ни был он галантен с ней во время знакомства, Белла сразу почувствовала его настороженность по отношению к ней. Да и она, почему-то, сразу ощутила к нему неприязнь. Что-то подсказывало Белле, что разговор с ним об отмене сегодняшнего концерта не будет лёгким.
17
Видимо, Белла задремала, потому что очнулась, когда Тео зашевелился и даже, как ей послышалось, застонал. Она встрепенулась. Подняла голову. Он лежал всё в той же позе. Явно, так и не спал. Спросила:
— У тебя руки затекли? Я сейчас…
И Белла попробовала отстраниться от Тео, снять с его плеча тяжесть своего тела.
— Нет, — возразил он и вернул голову Беллы обратно.
Поцеловал её волосы. Тихо произнёс:
— Глаза режет. Как песок насыпали.
— Потому что ты глаз не сомкнул. И не плакал. Поплачь! Тебе легче станет. Думаешь, женщины плачут только потому, что слабые? Так, правда, легче становится. Давай я тебя хоть умою, — закончила Белла и, быстренько перекатившись по Тео, вскочила с кровати.
Намочила полотенце и нежно обтёрла лицо Тео. А когда приступила к его рукам, он перехватил её руки, поцеловал ладошки, а потом потянул Беллу на себя, заглядывая в её глаза с жадностью и любовью. Он так открыто, так откровенно не только брал, но и дарил свою страсть, что невозможно было отличить секс от любви, любовь от утешения, утешение от секса.
18
В десять Беллу разбудил звонок будильника. Она подняла голову и увидела, что Тео уже не спит.
— Ты поспал хоть немного? — спросила заботливо.
— Зачем завела? — предпочёл он не отвечать на вопрос.
— Чтобы предупредить твоего импресарио. Там же, наверное, надо решить какие-то вопросы с залом?
— Не надо. Я буду дирижировать. Другую программу. Скажу ему сам. Позже.
— Хорошо. Раз, уж, проснулись, давай позавтракаем?
— Не хочу. Ты поешь, только не уходи, закажи в номер.
Белла не стала уговаривать, но твёрдо решила про себя, что заставит Тео поесть. Да он сам не устоит, как только ароматный кофе наполнит своим благоуханием комнату!
После завтрака Белла, по просьбе Тео, собрала его вещи и перевезла к себе в комнату. Распечатала с флешки дирижёрскую партитуру литургии «Оплаканный ветром» Канчели на принтере ресепшена. Сам ли Тео вспомнил об этом произведении или на эту мысль его натолкнули слова Беллы — какая разница? Белла очень надеялась, что
