Энн Мэтер - Опасные чары

Джули вспыхнула и отвернулась. Он опять привел ее в замешательство.

Кофе и ликер были приготовлены в гостиной на маленьком столике, и Джули автоматически взяла на себя заботу о кофейнике из тонкого китайского фарфора. Мануэль отказался от кофе и пил ликер. Кофейный столик стоял перед покрытой леопардовой шкурой кушеткой, на которой Джули волей-неволей пришлось расположиться. Перед ужином она сознательно заняла отдельное кресло, а теперь Мануэль сам сел рядом с ней — ворот рубашки расстегнут, узел галстука сполз вниз.

Затем он лег на спину и закрыл глаза, будто от утомления. Волнуясь, Джули пила кофе, вновь изучая убранство комнаты и смотря на синий бархат ночного неба за окнами.

С закрытыми глазами Мануэль казался моложе и беззащитнее, и у Джули на какое-то мгновение от нежности сжалось сердце. Поставив чашку на блюдце, она взяла сигарету из коробки, заботливо приготовленной Хосе. Было тихо и уютно, а после превосходного ужина Джули почувствовала, как спадает напряжение.

Потом она заметила, что глаза у Мануэля открыты, и он искоса наблюдает за ней. И сразу же опять ее охватило беспокойство.

— Расслабься. Тебе здесь нравится? Разве здесь не лучше, чем в каком-нибудь гостиничном холле?

— Да, — кивнула Джули, — здесь очень мило. Вы устали?

— Немного.

— Быть может, вы слишком много работаете?

— Видимо, так. Но я люблю свою работу.

И Джули подумала о том, сколько времени он проводит с Долорес Арриверой. Было бы интересно знать, известно ли неистовой Долорес о его других увлечениях, например ею.

— О чем ты думаешь?

Его голос заставил Джули вздрогнуть.

— Ни о чем особенно, — ответила она, и Мануэль, пожав плечами, взглянул на свои золотые наручные часы.

— Уже три четверти восьмого, — заметил он. — Как бежит время.

— У вас сегодня выступление?

— Разумеется.

Мануэль потянулся.

Джули старалась не смотреть подолгу на него. Она не хотела показаться слишком заинтересованной, но он возбудил ее любопытство. Его привлекательность нисколько не уменьшилась и на близком расстоянии. В нем было что-то неукротимое, темное, своего рода первозданная красота.

Мануэль вновь лег на спину и возобновил наблюдение за ней. Джули беспокойно задвигалась, не в состоянии выдержать этого иронического пристального взгляда.

— Ты очень красивая, Джули, — внезапно улыбнувшись, пробормотал он. — Говорил ли я уже тебе об этом?

Не отвечая и не поднимая на него глаз, Джули загасила в пепельнице сигарету.

— Мне нравятся твои волосы и твоя кожа, — ласково продолжал Мануэль. — Она такая белая, нежная, бархатная. Джули!

Она сделала вид, что не слышит. Пол никогда не говорил ей таких слов.

Дальше робкого «ты выглядишь потрясающе» он не заходил, и этим исчерпывалась вся его фантазия.

Мануэль резко встал, и Джули вздрогнула от испуга, но он лишь подошел к телевизору и зажег стоявший вблизи торшер, затем направился к двери и выключил хрустальную люстру. Атмосфера в гостиной сделалась интимнее, обольстительнее, а Мануэль — опаснее. Джули буквально затрепетала.

Мануэль вновь опустился на кушетку рядом с ней, на этот раз совсем близко и ногой оттолкнул кофейный столик в сторону. Затем он, забрав в кулак прядь ее волос, с силой повернул лицом к себе.

— Перестань бояться, — скомандовал Мануэль почти сердито. — Ты прекрасно знаешь, что тебе хочется, чтобы я коснулся тебя, и — черт побери! — я этого тоже хочу.

Джули почувствовала боль под ложечкой. И ей стало трудно дышать, будто что-то стиснуло горло, и сделалось жарко. Она отчетливо воспринимала запах табака, крема для бритья и тот специфический запах, свойственный только мужчинам. Ей казалось, что она погружается в водную стихию.

Помимо воли губы ее раскрылись, и она почувствовала, как к ним прижались его губы, твердые, настойчивые и требовательные. Джули вся изогнулась, стараясь прижаться своим телом к нему, не в силах бороться с охватившим ее страстным желанием, которое поднималось изнутри навстречу его желанию. Она еще никогда не знала таких поцелуев, лишавших ее воли и заставлявших льнуть к нему. Потом его губы коснулись ее ушей, глаз, шеи на затылке у самой кромки шелковистых волос.

Она едва соображала, где находится, в эти первые волнующие мгновения, когда все вокруг утратило свое значение, кроме желания, чтобы он не останавливался. Джули походила на человека, полностью растворившегося в эмоциях. И только когда в голове вдруг раздался тревожный набат, она физически ощутила давление его тела и осознала, что перед ней не неопытный юноша, а взрослый мужчина, который не питает уважения к женщине и не останавливается ни перед чем в стремлении добиться своего.

Джули усилием воли заставила себя перейти из сказочного мира нежного забвения обратно в суровую реальность, решительно поднялась, с трудом переводя дыхание, волосы свисали прядями на лицо, на котором не осталось и следа от макияжа. Она привела в порядок костюм, пригладила волосы. Мануэль лежал на кушетке, где она его оставила, не сводя с нее пристального взгляда. Джули понимала, что если бы он захотел, то смог бы заставить уступить его желанию, но когда она воспротивилась, он сразу же отпустил ее. Джули не знала, как поступить или что сказать, при этом она совершенно четко осознавала, что даже теперь ей страстно хотелось вновь ощутить тепло его сильных рук. Но разум предостерегал — причем абсолютно недвусмысленно — от грозившей ей опасности и от неизбежных последствий подобной продолжительной связи.

Мануэль не произнес ни слова, продолжая смотреть потемневшими, странными глазами. Джули взглянула на часы. Было только четверть девятого. Между тем, казалось, прошли многие часы с момента окончания ужина.

Мануэль, пожав плечами, опустил ноги на пол и встал. Застегнул рубашку, поправил галстук.

— Я отвезу тебя домой, — проговорил он спокойно, подал ей пальто, помог одеться и оделся сам. Следовало быть довольной, что Мануэль не устроил ей сцену, но почему-то мучило ощущение вины, и это состояние ее удручало.

Молча они дошли до лифта и молча доехали до Фокнер-роуд. Когда машина остановилась, Мануэль повернулся к Джули — рука на спинке ее сиденья.

— Иди домой и играй с мальчиками, — сказал он холодно и сухо. — Ты пока все еще в младшей лиге!

Джули сжала губы, чтобы они не дрожали. Она чувствовала себя необыкновенно юной и необыкновенно глупой.

— По-моему, вы отвратительны, — задыхаясь, выговорила она. — Вы думаете, что каждой девушке, с которой вы встречаетесь, не терпится лечь с вами в постель.