Сьюзен Барри - Невеста в ожидании

— Твое письмо пришло поздно, и времени оставалось мало, — укоризненно проговорила донья Игнасия, — но мы все-таки успели приготовить две комнаты для мисс Дей. Надеюсь, ей в них будет удобно.

— Я уверен, что ей будет очень удобно, — успокаивающе заметил дон Карлос и оглянулся по сторонам. — Но где же Констанция? Я думал, ей не терпится поздороваться с нами!

— Констанция в своей комнате, — сообщила донья Игнасия, опустив глаза. — У ребенка немного болит голова.

— Это невозможно! — заявил дон Карлос в изумлении. — Я в жизни никогда не слышал, чтобы Констанция страдала от головной боли! Почему она сидит в своей комнате?

Его сестра слегка пожала плечами, не глядя на него.

— Возможно, ребенок несчастлив. Я не знаю, — пробормотала она и подозвала слугу. — Хуан, отнеси эти чемоданы наверх, а затем возвращайся за остальным багажом. — Она прямо посмотрела в глаза дону Карлосу: — Твое письмо, как я уже говорила, было коротким… и таким неожиданным. Констанция оказалась не готова к этому.

— Что ты имеешь в виду? — холодно спросил он.

Донья Игнасия опять пожала плечами:

— Это все, что я могу тебе сказать. Остальное предоставляю твоему воображению! Я не сомневаюсь, что утром она будет более уступчивой и ты увидишь ее. Я бы не стала, будь я на твоем месте, беспокоить ее сегодня.

Судя по выражению лица дона Карлоса, он не ожидал такого поворота событий и был явно раздосадован. Эйприл уже и раньше видела, как он хмурится, видела его глаза, сверкающие ледяным недовольством, но никогда они не были такими, как сейчас. Казалось, он впервые за время их знакомства утратил контроль над ситуацией. Решительно сжав губы, дон Карлос начал подниматься по ступенькам.

— Это не может ждать до утра, — сказал он и, подняв глаза, увидел девушку, медленно спускающуюся по лестнице ему навстречу. Она была юной, темноволосой, мрачной и прекрасной, как дамасская роза, усеянная капельками росы. Это сравнение пришло Эйприл в голову не сразу, а только впоследствии. Ей также подумалось, что если человек так красив, то он должен быть уверен в себе, а девушка вся съежилась от страха, хотя в ее глазах светилось негодование.

— Ага! — воскликнул дон Карлос, со смертельной холодностью наблюдая, как она спускается. — Так ты больше не страдаешь головной болью, Констанция?

Глаза девушки наполнились слезами, а ее полные яркие губы задрожали. Она выглядела так, как будто прорыдала весь день, ее веки распухли и покраснели. Она сжалась, когда подошла ближе к ожидавшему ее мужчине, и детские линии ее тела четче проявились под темной тканью платья. Внезапно распрямившись, она бросилась к дону Карлосу и разразилась рыданиями. Ее маленькие кулачки яростно колотили по его плечам и груди. Дон Карлос схватил Констанцию за запястья, чтобы она не испортила его безукоризненный костюм, и на его лице появилось такое суровое выражение, что Эйприл почувствовала прилив глубочайшей жалости к девушке.

— Довольно! — сурово проговорил он. — Я сказал — довольно, Констанция!

Девушка высвободила руки, и на ее запястьях стали видны красные отметины от его пальцев.

— Что ты хотела сказать этой сценой? Почему ты так ведешь себя, в то время, как я надеялся, что ты ждешь нас, чтобы поприветствовать сеньориту Дей и меня?

— Сеньорита Дей? Но ведь она англичанка!.. — Констанция резко повернулась к Эйприл. Слезы все еще лились по ее щекам и дрожали на ресницах, как яркие бриллианты, а в глазах читалось отвращение. — Она англичанка, а ты собираешься жениться на ней! — Она перешла на испанский и продолжала что-то взволнованно говорить, затем закончила словами: — О, Карлос, mi amado[6], как ты мог? Я предупреждаю, что возненавижу тебя навсегда… навсегда!

Возможно, все дело было в освещении, но Эйприл показалось, что дон Карлос внезапно побледнел.

— Ты говоришь как капризный ребенок, — сказал он.

— Я не ребенок, — заявила Констанция. Внезапно она опять вцепилась в него. — Это еще одна твоя ошибка, я уже не ребенок. А ты продолжаешь обращаться со мной, как будто я ребенок, но я уже женщина… не ребенок!

На ее глазах опять появились слезы, и она зарыдала еще более безутешно.

— Ужасно, что ты женишься, но то, что ты обращаешься со мной как с ребенком… этого я просто не могу вынести! — И она спрятала свое лицо у него на груди, продолжая заливать слезами его безупречный галстук.

Почти вся суровость исчезла с его лица, и он стал гладить густую копну ее волос.

— Ну же, amada[7] — произнес он, — ты ведешь себя нелепо. Перестань портить мой галстук, вытри глаза и скажи мисс Дей, как ты сожалеешь об этой неприятной сцене.

— Но я не сожалею, — мятежно проговорила Констанция, не поднимая головы.

Стоя неподалеку, донья Игнасия спокойно сказала:

— Сделай, как просил брат, Констанция!

Девушка нехотя повиновалась. Она отступила назад, на секунду прижала пальцы к глазам и, опустив руки, посмотрела на Эйприл:

— Я сожалею об этой неприятной сцене, сеньорита! Я раскаиваюсь в моей грубости, мне ведь уже шестнадцать лет, и мои манеры должны быть лучше.

— В самом деле, — согласился дон Карлос. Внезапно рассмеявшись, он схватил Констанцию за волосы и притянул к себе. — Но ты извинилась, я прощаю тебя и уверен, что мисс Дей тоже тебя прощает. Подай ей руку и поприветствуй ее на вежливый испанский манер.

Но перед тем, как отпустить ее, он погладил девушку по щеке и взъерошил ей волосы. Констанция протянула руку, и Эйприл радушно пожала ее. Рука была горячей и влажной.

— Вам не нужно извиняться передо мной, — сказала она девушке, — наверно, вы просто не успели приготовиться к моему приезду.

Выражение лица Констанции стало чуть менее враждебным, и дон Карлос воспользовался случаем, чтобы объяснить ситуацию своей будущей невесте.

— Это моя приемная дочь, Констанция. Обычно она ведет себя намного лучше, надеюсь, что сегодняшний ее поступок — это исключение.

«Но вполне объяснимое исключение», — подумала Эйприл, увидев, как внезапно задрожала нижняя губа Констанции, и затрепетал ее подбородок. Девушка — конечно, она больше не была ребенком! — любила своего приемного отца, отдавал ли он себе в этом отчет или нет, и любила дикой, бурной и одержимой любовью, которая вряд ли могла угаснуть только потому, что он решил жениться.

Эта сцена явно шла вразрез с понятиями доньи Игнасии о приличиях. Она еще плотнее сжала губы и проговорила, стоя у подножия лестницы:

— Будьте так добры, пройдите сюда, мисс Дей. Я покажу вам ваши комнаты.

Остаток вечера прошел как в тумане. Огромные комнаты, отведенные Эйприл, действовали на нее угнетающе — они были величественны, но недостаточно уютны, чтобы расслабиться. Девушка надела простое белое платье и спустилась в столовую на ужин. Сестра дона Карлоса выглядела просто ослепительно в черном атласе и бриллиантах. Констанция, в черных кружевах и с белым цветком в тщательно уложенных волосах, сиявших, как шелк, казалась еще изысканнее, чем донья Игнасия. Было совершенно очевидно, что эти женщины, составляющие семью дона Карлоса, приложили все свои усилия, чтобы выглядеть наилучшим образом, и Эйприл пожалела, что не выбрала что-нибудь более соответствующее эффектной внешности двух испанок.