Лора Мэрфи - Найди свое счастье

Дрожащей рукой она вернула фотокарточку на место и взяла еще одну — портрет незнакомой девушки. Школьный снимок. Столь же неестественная поза, в которой когда-то была запечатлена и она сама. Но Дорис улыбалась на своей фотографии, а эта девушка держалась напряженно и выглядела грустной. У нее были длинные прямые волосы, темно-каштановые, разделенные пробором посередине. Слишком много косметики, и глаза без всякой надежды, но все же симпатичная.

Кто она — родственница, сестра? Тед никогда не упоминал о родственниках. Насколько она знала, у него не осталось никого из семьи, и он не мог предложить Кэтрин деда и бабушку, тетушек или дядюшек. Он был один как перст… Но и его одного достаточно. Большего ей и не нужно.

А может, кольнула ее мысль, эта старая подружка, к которой он все еще питает достаточно теплые чувства, чтобы выставить ее фотокарточку после стольких лет?

Ух, отвернулась она от портрета, ревность действительно страшная штука…

— Ты готова? — послышался голос за спиной.

Все еще держа в руке фотографию, она повернулась и увидела его в двери спальни, одетого в слегка поношенные, обтягивающие джинсы и красную майку с короткими рукавами. Он часто носил красное — даже в ту роковую ночь. Интересно, ему просто нравится этот цвет, подчеркивающий его моложавую красоту, или пользуется им, потому что красный — один из цветов корпуса морской пехоты? У них вообще силен кастовый дух.

Его взгляд упал на фотоснимок, и она, еще раз взглянув на эти грустные-грустные глаза, вернула его на место. Теперь он знает, что она любопытна, но не пожелал ничего сказать о девушке — кто она, почему так грустна, что значила для него. Дорис и не стала спрашивать — нет у нее такого права.

Он открыл наружную дверь и, пропуская гостью вперед, спросил:

— Хочешь поехать на моей машине?

Она бросила тоскливый взгляд на новенькую спортивную машину и покачала головой.

— Я должна буду привезти обратно Кэт, поэтому лучше поедем на моей.

До ресторана было недалеко — несколько миль по тихим улочкам и вдоль пляжей. Кэтрин и привезшая ее женщина уже ждали их. Пока Тед стоял у машины, Дорис забрала дочь и ее спортивную сумку и поспешила обратно, избежав ответа на не очень-то деликатные вопросы о своем спутнике. Когда они пересекали стоянку, чтобы оставить сумку в машине, дочь спросила:

— Это из-за "меднолобого" мы гуляем сегодня в ресторане?

— Не говори так.

— Они с папой были хорошими друзьями?

— Наилучшими.

— Тогда почему ты ни разу не рассказывала о нем?

— Я очень давно не видела его, — попыталась она увильнуть. — Не знала, где он и чем занимается.

— Я должна называть его мистер Хэмфри?

Дорис замедлила шаги — вопрос оказался настолько болезненным, что она даже скривилась. Хорошие манеры были заложены в дочери с самого раннего детства. Она всегда говорила "пожалуйста" и "благодарю вас", Уважала старших — несмотря на свой любимый эпитет "меднолобый" — и никогда не называла их по имени. Никогда.

Но будь она, Дорис, проклята, если заставит дочку называть своего отца "мистером".

Она сняла с Кэт бейсбольную кепку, чтобы свободно рассыпались волосы, и обняла за плечи.

— Если он не будет возражать, думаю, ты можешь называть его Тедом.

Все равно это будет неправильно, грешно, но все же лучше.

Иногда людям приходится довольствоваться этим "лучше".

Тед выпрямился у двери, наблюдая за ними. Папина дочка? Нет, скорее мамина. Черт, ну конечно же, она дочь Дорис. Он ожидал смешения черт ее родителей, — более светлых волос, более светлой кожи, может, голубых глаз, а в ней преобладало все от матери. Стройная, длинноногая, лишь немного уступающая Дорис в росте — чудесная девчушка с лицом, обещающим настоящую красоту.

Забросив нейлоновую сумку и бейсбольную кепку в багажник, Дорис притянула девочку к себе. Она казалась самой себе встревоженной, нервной. Неужели Тед опять рассердится за то, что она скрывала от него эту часть своей жизни так долго? Не потеряет ли он самообладание в присутствии Кэт? Или ей не по душе то, что она вынуждена поделиться самым ценным в своей жизни с тем, кто якобы никогда не имел для нее значения?

Может быть.

Так и не справившись с волнением, Дорис натужно улыбнулась.

— Тед, вот моя дочь. Кэт, это Тед Хэмфри.

Самообладание девочки контрастировало с беспокойством ее матери. С детской непосредственностью Кэтрин протянула руку и вежливо поздоровалась. Пожимая маленькую, с тонкими пальчиками и нежной ладошкой ручонку, он приветливо поздоровался, не сводя с девочки глаз.

— Ма говорит, если вы не будете возражать, то я могу называть вас Тедом, а не мистером… Какое у вас звание?

— Сержант-артиллерист.

— Вас не называют "пушкарем"?

— Бывает, — засмеялся он.

— Я бы предпочла обращаться к вам по имени. Вы не возражаете, Тед?

Ему понравилось, как она это сказала, как серьезно отнеслась к знакомству.

— Хорошо.

— Меня зовут Кэтрин, но можете называть меня просто Кэт. — Она высвободила свою руку и обняла мать за талию. — Я хочу есть, ма. Мы можем уже войти?

Официантка проводила их к столику в кабинке. Кэт села рядом с матерью и не стала смотреть меню, а сосредоточила свое внимание на новом знакомом.

— Ма говорит, вы знали моего папу.

— Да, знал.

— Он погиб, вы ведь знаете. Я его даже не видела.

Тед с трудом проглотил ком в горле. Она говорила так сухо, без огорчения и печали. Может, трудно печалиться по тому, кого никогда не знал? Для нее Грег всего лишь имя, фотография. Она никогда не слышала, как он смеется, не чувствовала его объятий, не знала, какова она, отцовская любовь.

И "благодарить" за это можно и его, Теда Хэмфри.

— Вы были там, когда он погиб?

— Кэтти, — укоряюще покачала головой Дорис и положила руку на плечо дочери.

Девочка повернулась к ней, слегка склонив голову набок.

— Ты сказала, что он был лучшим другом папы. Если я не могу поговорить с ним, то с кем мне говорить?

— Если у тебя есть вопросы, можешь задавать их мне.

Кэт наклонила голову еще больше и посмотрела на мать из-под насупленных бровей.

— Ты там не была, — проворчала она, — а Тед был.

Да, черт возьми, он был там.

Подождав, пока официантка примет заказ, он негромко спросил:

— Что же ты хочешь знать?

Девочка задумалась, опустив подбородок на руку.

— Почему он должен был погибнуть? А вы нет?

— Кэтрин! — воскликнула мать, переводя взгляд с дочери на него. — Извини, Тед…

— А ты разве не задавалась этим вопросом, Дорис? — Он горько улыбнулся ей. — Я-то задумывался над ним не раз.