Кетлин О'Брайен - Своенравная Мелани

Мелани охнула. Она уже успела заметить, что Джошуа бережно хранил ее последнюю ужасную фотографию. Тогда ей было всего шестнадцать, но она накладывала макияж со знанием дела «девочки по вызову», а ее недовольная гримаса была просто отвратительна. В то время она считала, что выглядит восхитительно взрослой. Боже, как это все нелепо!

– О, нет, не надо. Я ненавижу эту фотографию. – Но было уже слишком поздно.

– Подумать только! – не верил своим глазам Тед. – Господи, Мел, сколько тебе здесь лет?

– Шестнадцать, – нехотя призналась она.

– Шестнадцать? Не может быть, здесь тебе дашь все двадцать пять. – Покатываясь со смеху, Тед качал головой. – Клянусь, Мел, на этой фотографии ты выглядишь гораздо старше, чем сейчас!

– Я знаю. – Мелани залилась краской, взглянув на Клея. Ей стало интересно, для чего он завел этот разговор. Может, чтобы раскрыть глаза Теду? Ладно же, пусть убедится, что она не стесняется того, что было в прошлом. – Помнишь, я встречалась с парнем старше меня, твердо сказала Мелани Теду, в упор глядя на Клея. – Ему было двадцать два. Вот я и изощрялась, стараясь соответствовать.

Тед понимающе кивнул.

– Конечно, я помню, – коротко ответил он, намеренно не пускаясь в подробности, не зная, что было уже известно Клею.

Но Мелани ничего не желала скрывать.

– Это была дурацкая девичья выходка. Я полюбила негодяя. Не такой уж это грех для шестнадцатилетней девочки, живущей с бездушным, жестоким дядей. – Она вызывающе смотрела на Клея и продолжала: – Фактически он уже был моим мужем. По крайней мере один час. Пока не появился Джошуа.

Тед нервно покосился в сторону Клея.

– Скажи мне, – быстро вставил он, – ты и в самом деле думаешь, что Коперникус создал себе некоего идола из фотографии Мелани?

Клей улыбнулся:

– Хочешь проверить? Покажи ему фотографию – сам увидишь.

Совершенно сбитый с толку, Тед установил фотографию напротив клетки. Коперникус вздрогнул, затем начал раскачиваться, повторяя:

– Мелани, Мелани, Мелани...

Она до боли прикусила нижнюю губу и заставила себя улыбнуться.

– Отлично, – сказала она. – Напоминает историю с картами. Сейчас последует серия ругательств на всех языках.

– Может быть, – загадочно улыбнувшись, сказал Клей, не отрывая взгляда от птицы. – Поживем – увидим.

Коперникус начал расхаживать по жерди, очевидно волнуясь.

– Мелани, – снова повторил он, затем его глаза лихорадочно заблестели. Он замотал головой в разные стороны и, наконец успокоившись, выдал одно короткое предложение, повторив фразу два или три раза. Затем резко умолк. Его глаза вновь вернулись в нормальное состояние. Как ни в чем не бывало попугай поднял одну лапу и, причудливо изогнув когти, начал чесать за шеей.

Тед хохотал, Клей улыбался, а Мелани чувствовала себя так, словно метательное ядро угодило ей в грудь. Она знала, что большая часть словаря Коперникуса состояла из богохульств и оскорблений. Поэтому не следовало ожидать ничего хорошего и от той фразы, которой дядя обучил птицу, ассоциируя с ее фотографией.

Мелани заволновалась: интересно, а знает ли Клей, что это за фраза? Но она никогда не осмелится его об этом спросить.

– Вот это да! – воскликнул Тед, разглядывая попугая. – Это потрясающе. Как вы думаете, на каком языке он говорил? Лично мне показалось, что на одном из славянских.

Клей утвердительно кивнул.

Мелани глубоко вздохнула и отвернулась, а Тед не унимался:

– Неужели ты не хочешь узнать? И тебе нисколько не любопытно, что он говорит?

Мелани покачала головой:

– Я могу обойтись и без точного перевода. Вся его брань в мой адрес сводилась к словам «невыносимая», «неблагодарная», «бестолковая», «сорви-голова»... – Она проглотила комок, застрявший в горле.

– А я, – заметил Клей, нарушая нависшую тишину, – знал старика достаточно хорошо и никогда не слышал от него ничего подобного.

– Зато мне приходилось слышать их довольно часто, – горько сказала Мелани, – и поверь, это далеко не все. – Ее голос задрожал. – Мистер Логан, мне совсем не нужен дрессированный попугай, чтобы передать дядины чувства.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Всю следующую неделю Мелани пребывала в состоянии относительного покоя. Санни и Ник были неразлучны, к тому же они часто приглашали других подростков в «Картушный двор», который превратился в их своеобразную штаб-квартиру. Вид улыбающегося, окруженного друзьями брата наполнял душу Мелани тихой радостью. Казалось, на время она забыла об оскорблениях противной птицы, и о завещании Джошуа, и даже о поцелуях Клея, которого не видела несколько дней.

Плохо было то, что за это время она выработала в себе привычку садиться каждый вечер напротив окна с книжкой в руках. Конечно, книжка была лишь предлогом, мысли девушки витали далеко. Просто с этого удачно расположенного местечка хорошо просматривалось освещенное окно библиотеки, где допоздна работал Клей. Иногда он гасил лампу только под утро, но Мелани неизменно ждала, чтобы проводить его взглядом, когда он проходил по освещенным мягким светом дорожкам в домик для гостей.

Однако Клей ни разу не взглянул в сторону ее спальни...

Сегодня вечером она поклялась прекратить эти бестолковые караулы и заняться делом. Сидя в позе лотоса, девушка старалась разобраться в разложенных вокруг нее счетах. И хотя у нее ничего не получалось, сама мысль о том, что она угрохала весь их летний бюджет на пару коллекционных баскетбольных кроссовок для Ника, привела ее в ужас. И Мелани решительно направилась в комнату Ника.

Дверь была приоткрыта, и она вошла без стука.

Ник сидел, беззаботно раскачиваясь на дорогом старинном стуле, и барабанил по клавишам компьютера. Его взгляд был прикован к экрану, а на ушах были наушники, без сомнения, с бьющей по мозгам музыкой.

Мелани тихо подошла, оттянула один наушник и, наклонившись, прошептала по-французски:

– Добрый вечер, брат, как наши дела?

Ник чуть не свалился со стула и, очнувшись, опустил наушники на шею.

– Так себе, – так же по-французски пробормотал он.

– «Так себе» вряд ли превратится в «хорошо», когда завтра перед тобой окажется чистый экзаменационный лист.

Она уселась на край кровати и взяла учебник французского языка.

– Может быть, стоило попросить Санни погонять тебя по глаголам?

Ник закатил глаза:

– Чтобы она подумала, что я зубрила? Спасибо, уж лучше я провалю этот французский!

– Хорошо. А если ты провалишь экзамен, разве Санни не будет считать тебя тупицей?

Ник вздохнул.

– Ладно, давай закончим, ты все равно ничего в этом не понимаешь, Мел, – проговорил он и отвернулся к монитору.