Ронда Гарднер - Мечта Оливии

Ее губы раскрылись в ответ на сладостное движение его языка. Он застонал, прижимаясь спиной к стене и прижимая ее все крепче, его поцелуй становился глубже, сильнее и страстнее. Одной рукой он нащупал ее грудь, и она застонала, почувствовав, как его пальцы гладят сосок.

Оливия вся дрожала, когда он наконец отпустил ее. Они смотрели друг на друга несколько коротких, как удары сердца, секунд, затем Эдвард глубоко и резко вздохнул.

— Черт вас возьми, — слабым голосом сказал он. Его рука скользнула по ее горлу, потом по лицу, и пальцы легко коснулись ее губ. Эти прикосновения обжигали Оливию. — Почему я желаю того, что другие мужчины покупают?

— Вероятно, потому, что вы знаете, что никогда не сможете этого получить, — произнесла она каким-то чужим голосом.

На какое-то мгновение его руки опять сжали ее. Но он уже контролировал себя, это было видно по холодному выражению его глаз и по его улыбке.

— Нечего сомневаться в этом, Оливия, — сказал он мягко. — Вы могли только что убедиться, что я способен получить такую возможность.

Когда он отпустил ее, Оливия быстро отошла от него подальше, чтобы пространство комнаты разделило их. Тогда только она позволила себе взглянуть ему в глаза.

— Почему вы пришли сюда сегодня?

Он молчал довольно долго, потом ответил.

— Я разговаривал сегодня с адвокатом Райта.

Оливия скрестила руки на груди.

— И вы подумали, что меня это интересует?

Он натянуто улыбнулся.

— Мы обсуждали завещание Чарлза. Полагаю, вы знаете, что в нем содержится, не так ли? Женщины вроде вас никогда не доверяются случаю. Они оговаривают цену взаимоотношений до того, как вступают в них.

Оливия вся подобралась.

— Ближе к делу, пожалуйста.

— Он оставил кое-что паре своих «особых друзей».

В значении подтекста его слов можно было не сомневаться. Оливия внимательно смотрела на стоящего перед ней человека с презрительной улыбкой.

— Я не отношусь к его «особым друзьям», — сказала она холодно. — Это меня не касается.

— Конечно, касается, дорогая. Старик списал вам ссуду.

Это известие удивило ее.

— Он… что сделал?..

Рот Эдварда скривился.

— Это был благородный жест, не так ли? Не такой щедрый, как другой его подарок, но…

Оливия покачала головой.

— Я не верю этому. Я никогда не представляла…

— Вы еще не устали разыгрывать эту комедию? — Он подошел к ней ближе. — Чарли всегда по-доброму относился к своим любовницам.

Она уставилась на него.

— Но я не была его любовницей.

— Не были? — Он язвительно засмеялся. — Кто же был тогда? Ваш двойник?

«Риа, — подумала она в отчаянии, — это была Риа, а не я…»

Его губы презрительно скривились:

— Что случилось, дорогая? Проглотили язык?

— Мы были… Мы были просто друзьями, — сказала она беспомощно. — Даже не так. Знакомыми. Ваш отчим и я…

— Вы получите официальное извещение от адвоката Райта. — Он метнул на нее взгляд, и под этим взглядом она почувствовала себя незащищенной и оскверненной. — Я только хотел получить удовольствие, сообщив вам эту новость.

— Мистер Арчер, если вы только меня выслушаете…

— Что вы можете сказать такого, что могло бы заинтересовать меня? — спросил он ледяным тоном.

Что я была для вашего отчима никем, — подумала Оливия.

Арчер наблюдал за ней сквозь полуопущенные веки, недоверие и презрение сквозили в каждой складке его лица, и она поняла, что он никогда не поверит ни единому ее слову. Такие никогда не верят. И разве имеет значение, что он подумал? Арчер живо напомнил Оливии о мире ее детства, проведенного на задворках его мира.

Будь она проклята, если вообще будет что-то ему объяснять.

— Вы правы, — сказала она таким же ледяным тоном. — Мне нечего вам сказать. Абсолютно нечего.

Что-то блеснуло в его глазах, когда он взглянул на нее.

— До свидания, мистер Арчер.

— В последние несколько месяцев вкусы Чарли, должно быть, очень изменились. — Он подошел к ней и провел рукой по ее щеке. — Вы отличаетесь от женщин, с которыми он обычно имел дело… Это холодное презрение, этот вид недотроги, даже то, как вы реагируете, когда мужчина целует вас, словно вы ждали всю вашу жизнь лишь его одного… — Он глубоко вздохнул. — Если я когда-нибудь буду платить женщинам, то, возможно, прельщусь теми, которых отвергал Райт.

— Во всем мире для вас не найдется достаточно денег, чтобы купить меня, — сказала она, и голос ее дрожал от еле сдерживаемой ярости.

Он рассмеялся. Затем медленно и осторожно наклонился, обхватил ее голову руками так, что его пальцы погрузились в волосы, и поцеловал ее.

— Спокойной ночи, Оливия, — ласково сказал он.

Она стояла, замерев, пока он шел через комнату к двери, потом услышала, как дверь открылась, затем захлопнулась. Оливия направилась к выходу и дважды повернула ключ в замке, потом поднялась по лестнице в свою квартирку.

Она постояла в темноте, затем сбросила одежду и вошла в душевую, включила очень горячую воду и стояла под струей долго-долго, пока, наконец, не почувствовала себя очистившейся не только от обвинений Эдварда Арчера, но и от его прикосновений и от стыда, что не отвергла их.

4

На следующее утро Дольчи явилась с коробкой шоколадных конфет из магазина, что находился на той же улице, и искренне извинилась.

— Прости за то, что я вчера наговорила, — заявила она с порога со смущением на лице. — Я была так увлечена, доказывая, что все, что ты сделала, — это твое личное дело, что не обратила внимания на самое главное.

— Ты не обязана извиняться передо мной.

— Я прямо подскочила в кровати, когда наконец поняла, что ты мне тогда сказала — что девушка на той ужасной фотографии, та девушка, у которой был роман с Чарлзом Райтом, не ты.

Оливия вздохнула.

— Нет, это была не я, — сказала она тихим голосом. — Извинения не нужны. — Она положила руку на руку Дольчи. — Я знаю, ты — мой друг, и…

— Я так сожалею, что завела этот глупый разговор.

— Он не был глупым, — сказала Оливия, улыбнувшись. — Ты была добра и великодушна, и я благодарю тебя за это.

Дольчи улыбнулась.

— Поблагодари меня лучше за конфеты. — Она положила коробку на письменный стол Оливии. — Я проявила большую силу воли и преданность тебе, поскольку не прикончила ее, пока несла сюда.

Оливия засмеялась.

— Ты действительно настоящий друг, Дольчи.

Сказала легко, не задумываясь. Но чем ближе к концу подходила неделя, тем дружба Дольчи все больше казалась Оливии спасательным кругом. Именно Дольчи поддержала ее, когда на следующий день пришел номер «Чаттербокса». Первое, упоминание о «таинственной незнакомке» Чарлза Райта было только началом. На этот раз статья была содержательнее: описывались романтические детали «любовного гнездышка в Саттон Плейс», делались дерзкие намеки на то, кто же такая эта «таинственная незнакомка», основываясь на словах мальчика-рассыльного из супермаркета.