Дебора Дэвис - Целительный эффект

— Кайл, со мной все в порядке, — возразила Рейн. Сама мысль, что ей предстоит отдаться больничному уходу, вызывала у нее бурю протеста.

— Мало ли, что вы говорите — «что у вас все в порядке». В больнице это ничего не значит. У нас здесь один закон: надо значит надо. Я обещаю, что больно не будет.

— Вот вы меня уже второй раз обвиняете в трусости, — сказала она, сверкая глазами. — На самом деле меня не пугает мысль о рентгене, по крайней мере, не больше, чем о шве, на котором вы настаивали прошлой ночью. А вам не приходило в голову, что мне претит все это? — Она осознала все коварство своего вопроса, лишь высказав его.

— Великолепно! — Кайл мрачно ухмыльнулся. — Вы ляпнули аргументом, который не наденешь на голову, тем более врачу. Леди, я провел 12 лет своей жизни, учась лечить больных Вам надо всего лишь лечь на стол, а вы не хотите даже этого?

— Это ведь моя голова, — сказала она упрямо.

— Хоть и пустая. — Он провел рукой по ее волосам. — Извините. Я уже перестаю контролировать себя.

— Я согласна. — Она спокойно встретила взгляд его синих глаз. Она помнила о его поведении ночью. — Дело не в том, что я возражаю против таких манипуляций, просто я не хочу быть в очередной раз обманутой.

— Да ведь это элементарно необходимая процедура, — сказал он, ласково улыбаясь. — Пойдемте со мной. У меня знакомства среди персонала рентгеновского отделения. Мы избегнем ожиданий в очереди. Будет достаточно подержать вашу голову под аппаратом около десяти минут.

Но это растянулось минут на 20, пока лаборант принес Кайлу снимки и прикрепил их на матовом экране с подсветкой. Кайл, нахмурившись, рассматривал ее череп.

— Кажется, мое вмешательство действительно было необязательным, — сделал он окончательный диагноз. — Этот ушиб головы всего лишь ушиб, не больше.

— Вам теперь лучше? — не могла не съязвить Рейн.

— Намного, спасибо. — Кайл спокойно посмотрел на ее задорное лицо и стал класть снимки в папку. — Вы все еще сердитесь?

Рейн пожала плечами.

— Не столько сержусь, сколько беспокоюсь.

— Нервы, — произнес он. — Вы дрожите?

— Я дрожу? Стол был холодным.

— Оденьте жакет. — Опередив ее, Кайл взял его со стула и подал ей. Рейн покорно просунула руки в рукава, затем повернулась к нему спиной, чувствуя, как его рука коснулась ее плеча. Его пальцы вроде бы мимоходом погладили ее затылок, когда он расправлял ей воротник, прикосновение было теплым и очень желанным.

— Спасибо. — Отодвинувшись, Рейн потянулась за своей сумкой, лежавшей на конце стола. Она еще раньше приметила дверь, ведущую в маленькую ванную, и она прошла туда, чтобы причесаться. Дверь так и осталась не закрытой, и Рейн встретилась со взглядом Кайла в зеркале. Ему, видимо, нравилось, как она причесывается: она поняла это по слабой усмешке на его губах. «Ну и пусть подглядывает», — решила про себя Рейн и не перестала делать то, что ей было нужно.

— У вас красивые волосы.

Рейн снова встретилась с ним взглядом в зеркале.

— После того как вы внимательно разглядели череп, мне трудно понять ваш интерес к тому, что его покрывает. Волосы как волосы. — Примостив сумку на раковине, она затолкала в одно из отделений свою щетку для волос и обернулась с улыбкой. — Я думаю, больше мне здесь делать нечего.

— Несколько минут назад вы так торопились к Стивену. Теперь я что-то не замечаю этого. И в самом деле, никто не просит вас это делать, если вам не хочется, Рейн. Я не буду хуже думать о вас, если вы отступите сейчас.

— Да, но я буду скверно думать о себе.

Рейн была рада, что в лифте к ним присоединились две студентки-медички. Их хихиканья и взгляды, бросаемые исподтишка на Кайла, отвлекли ее от жутких мыслей о том, что ей предстоит увидеть. Внезапная остановка кабины вновь вернула Рейн к ним, и она содрогнулась.

Они вошли в помещение с запахом антисептика, и с Рейн едва не сделалось дурно от этого запаха и недобрых предчувствии. Но вот они миновали его и вошли в детскую палату. Все увиденное здесь Рейн сразу вызвало у нее вздох облегчения. Ей показалось, будто она попала в большой солнечный парк. Везде была желтая керамическая облицовка, висели рисунки клоунов в рамках. Ее внимание привлекла и сценка из популярного стихотворения, нарисованная яркими красками. На окнах были занавески из бумажной материи желтого цвета. Благодаря им даже пасмурный день за окном казался солнечным. Еще Рейн увидела целый парад, выстроенный из стульев-качалок. Один из них еще качался. Улыбаясь, она посмотрела, как сестра в халате и маске кормила с ложечки ребенка, который, видимо, только что сидел на этом стульчике.

— Привет, доктор Бенедикт. — Маленькая блондинка, стоявшая за письменным столом, на котором было множество бумаг, с интересом наблюдала за вошедшими. — Вы сегодня рано делаете обход.

— А вы, как обычно, задерживаетесь после своей смены.

— Составляю график. — Медсестра состроила гримасу, желая показать, как ей не нравится эта работа, затем посмотрела своими зелеными глазами на Рейн.

— Рейн Джекобс, Андреа Каммингс, — познакомил их Кайл.

На живом лице Андреа появилось сочувствие. Рейн подумала, что малыши, наверное, любят ее. Все ее существо излучало тепло и энергию. Даже ее внешность была располагающей к себе. Белый брючный костюм она носила с розовым свитером. Рукава были чуть закатаны, и на руке Рейн заметила черно-красные часы с Микки-Маусом. Из нагрудного кармана высовывалась головка маленькой игрушечной коалы.

— Мы хотим увидеть Стивена Томпсона, — объяснил Кайл, и, к облегчению Рейн, Андреа не спросила о причинах ее личного интереса к мальчику. Кивнув, она вынула нужную карточку.

— Вот, пожалуйста. Мы перевели его в комнату 412, — доложила сестра, пока Кайл разглядывал карточку. — Его жизненно важные органы в порядке. — Андреа улыбнулась. — Он крепкий малыш. Я, вероятно, полюблю его.

— Вы любите их всех, Энди, без разбора.

— Нет, вы посмотрите, кто это говорит! — шутливо отпарировала сестра.

Их легкая дуэль не затянулась, и вот настала желанная минута свидания со Стивеном. Как теперь Рейн была благодарна Кайлу за то, что он показал ей тот рисунок в журнале, прежде чем она вошла в комнату малыша. Бросив свою сумку на стул, она подошла к железной кроватке, в которой спал ребенок, стараясь не замечать страшную штуковину, державшую его худенькие ножки в подвешенном состоянии. Посапывая, он вертел головкой на матрасе и сосал большой палец. Ссадина, о которой Рейн помнила со вчерашнего дня, распухла и опасно посинела. Она увидела пластырь, наклеенный вокруг ребер, пониже сбившейся больничной одежды. Одна его маленькая ручка была привязана к доске, защищавшей ее от случайного укола иглы для внутривенного вливания.