Кей Мортинсен - Жду и верю

Хорошее жалованье позволило бы ей забрать Ирен домой и нанять сиделку. Они заколотили бы старый коттедж и переехали бы в новое жилье. Эжени оплатила бы все долги.

В отчаянии она едва не поддалась искушению сказать «да». Но она на миг представила себе перспективу работать под непрестанным давлением со стороны Андре и почувствовала, как ее покидают силы.

– Ты знаешь, вопрос решен. – Она боялась, что вот-вот заплачет. – Мы не можем быть вместе в этом доме. – Она подняла подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. – Мой ответ – нет.

5

– Мне очень жаль, что все, что произошло между нами в прошлом, так на тебя повлияло. – Андре нахмурился и достал пачку сигарет.

– Что ты сказал? – Эжени даже остановилась.

Андре пожал плечами.

– Мне кажется, ты совершаешь большую ошибку. Может быть, ты просто боишься, что я буду относиться к тебе так же плохо, как твоя бабушка относилась к моей матери и ко всем своим рабочим?

Эжени свирепо посмотрела в его сторону, но тут же смягчилась.

– Не смеши меня! – проговорила Эжени. На самом деле больше всего на свете она боялась себя. Своих чувств. Под взглядом Андре она таяла, как масло на сковородке. Она боялась ощущений, которые все сильнее пронизывали ее тело.

– А если это не так, я не вижу никаких препятствий! – Ему стало трудно говорить. – Может, ты волнуешься, что я разбогател нечестным путем?

– Нет, ты как-то приглянулся фортуне…

– Удивительно! С каким презрением ты это сказала!

Эжени сердито поглядела на Андре. Он заслужил ее презрение!

– Как ты не можешь понять! Мы не найдем с тобой точек соприкосновения. И бабушка никогда не переступит порог этого дома, зная, что ты его хозяин.

– Ах вот в чем проблема! Как долго бабушка пробудет в больнице?

– На следующей неделе ее выпишут, если дела пойдут лучше. И если я найду деньги. Мы хотели ее отправить в дом отдыха на время.

– На это время она могла бы поселиться здесь. Ты же знаешь, она любила эти стены.

– Я даже не хочу обсуждать этот вопрос! Это все частности, – сказала она резко. – Главное заключается в том, что ты не нравишься мне, а я тебе. Вот поэтому нам нельзя договориться. Нас ничто не связывает!

– Ты действительно так думаешь? – спросил Андре, разглядывая ее с интересом, – Но это далеко не так! Ты мне кое-что должна, Эжени! За мой позор и унижение.

– Я тебе ничего не должна! – воскликнула она. – Ты сам заработал позор на свою голову!

Он стиснул зубы, чтобы сдержаться.

– Я думаю, мы достаточно взрослые, чтобы пойти на компромисс. Тебе нужна работа. Мне нужна портниха. Даже моя покойная мама говорила, что у тебя особый дар к шитью. – Его голос внезапно стал мягким и задумчивым. Голубые глаза потемнели.

Эжени заметила боль в его глазах прежде, чем он успел ее спрятать. Она не могла не посочувствовать ему. Она знала и любила его мать, Урсулу. Та тоже была неплохой портнихой.

Эжени вдруг подумала, что с Урсулой были связаны лучшие дни ее жизни. Они проводили вместе выходные, обсуждали наряды и ткани.

– Что произошло? Урсула… Когда она умерла?

С отсутствующим выражением Андре смотрел на стол. Хотя Эжени не могла видеть фотографию в серебряной рамке, она поняла, что это фотография Урсулы. Он смотрел на фотографию не отрываясь.

– Она умерла почти сразу после нашего переезда в Грецию. Десять лет и пять месяцев назад, – уточнил он. И добавил слегка охрипшим голосом: – Умирая, она просила, чтобы я отомстил за наш позор…

– О, Андре! – сказала она грустно.

Вот в чем причина его печали! Он чувствовал себя виноватым за унижение матери. Это объясняло его странное поведение. Она представила, каково было отчаяние Урсулы – она умирала в тот момент, когда у сына были такие неважные дела.

Эжени искренне сочувствовала Андре. Его лицо очистилось от злости и негодования. На какое-то мгновение он стал тем человеком, которого она помнила: обожающим и внимательным сыном.

Его темные ресницы были опущены, в позе чувствовалась печаль.

– Мне не хватает ее. И день ото дня все больше.

Эжени не выдержала. Ее всегда трогала его нежная любовь к матери.

Она помнила, что Андре частенько убирался в доме или готовил ужин, если мать плохо себя чувствовала. Причем делал это охотно, поскольку считал работу по дому безделкой и очень беспокоился за здоровье матери.

Эжени не знала, почему Урсула конфликтовала с ее бабушкой. Одно ей было очевидно: никто не мог уговорить Ирен Лантье взять на работу неугодного ей человека. А не любила она Урсулу очень сильно.

Эжени в какой-то мере завидовала Андре и Урсуле. Такими теплыми были их отношения. В их маленькой квартирке царила атмосфера семейного счастья. Эжени так этого не хватало.

Вот почему ей хотелось хоть маленькой толики привязанности Андре. Наверное, она вовсе его не любила. Просто ей хотелось, чтобы он любил ее так, как любил свою мать.

– Я тебе верю, Андре. Мама так много для тебя значила, вы были так преданы друг другу, – сказала она с пониманием. – Я знаю, ты сделал для нее все, что было в твоих силах. Я очень сожалею, я тоже ее любила. Меня восхищали ее трудолюбие и гостеприимство, приветливость и нежность.

Андре не мог говорить. Эжени коснулась его руки, ее пальцы скользнули по шелковой рубашке.

– Урсула всегда была добра ко мне, – вспоминала она. – Это было счастливое время, она помогала мне шить.

– Я помню, – задумчиво ответил Андре. – Вы шили все свободное время.

– Да.

Эжени так явно ощущала его тоску, что у нее заныло сердце. Безжалостный, двуличный, охотник за приданым, как ей казалось, и любящий сын при этом!

Его привязанность, к матери делала Андре привлекательным в ее глазах.

– Эжени, – в голосе Андре появились убеждающие нотки, – это хорошая работа. Было бы глупо ее потерять. Ты даже можешь взять долю в бизнесе, как все в моей фирме. Мои работники имеют собственный капитал.

– Так почему же в таком случае они работают на тебя? – Эжени была на самом деле удивлена.

– Спроси их сама. Скорее всего, они ответят, что любят свою работу. Но, – он выразительно пожал плечами, – если все это тебе неинтересно, если это задевает тебя из-за событий десятилетней давности, тогда мне нечего тебе сказать. – Андре сел за стол и принялся разбирать бумаги.

Эжени наблюдала за ним и не могла собраться с мыслями. Ее гордость могла навредить ей самой и бабушке. Это единственное, что останавливало ее. Бабушка была на первом месте в ее планах. Надо было много зарабатывать, чтобы ее выхаживать. Гордость могла бы подождать за приличное жалованье.

Почему бы и нет? Если в компании Андре такие правила, как он расписал, она много потеряет, если не согласится. К тому же Андре не захочет портить репутацию фирмы из-за разбирательств с нею.