Вера Боголюбова - Нечаянная радость
— А это что такое? — не понял Сергей.
— Ну, правительство наше здесь штаны протирает.
— Тугодумия? — переспросил Сергей и от души рассмеялся. — Да, чего-чего, а остроумия нашему народу не занимать.
— Слева главный храм города, — продолжал водитель такси. — За ним наш краеведческий музей. Советую посетить, как появится свободное время. А это наша набережная. Пристань. Здесь есть хороший ресторан. Справа новое здание гостиницы «Словакия». Слева видите цепочку огней? Это мост через Волгу. Длина его три километра.
— Кати на мост, — попросил Сергей. — За мостом сразу повернешь обратно.
— Как прикажешь, хозяин. — Таксист охотно развернул машину, и вскоре они уже ехали по мосту.
— Вверх по течению строится второй мост через Волгу, — рассказывал таксист. — Сейчас в ночи его плохо видно. Он довольно далеко. Это будет объездная дорога вокруг нашего города. А то горожане просто задыхаются в выхлопных газах.
Сергей осторожно накрыл ладонью руку Ирины. От неожиданности та вздрогнула и в испуге отшатнулась.
— Простите! — опомнившись, проговорила она. — Я просто задумалась. А ваше прикосновение навело меня на горькие воспоминания.
— Это вы меня простите, — с явным огорчением произнес Сергей.
За мостом машина развернулась, и они покатили обратно.
Такси притормозило у подъезда дома, где жила Ирина.
— Позвольте проводить вас! — предложил Сергей.
— Нет. Что вы! Не надо. Я сама доберусь.
— Тогда мы подождем, пока у вас загорится свет.
Ирина бегом поднялась по лестнице, быстро открыла дверь и зажгла на кухне свет. Такси отъехало. Она проводила его взглядом, присела у стола и задумалась.
Хороший человек встретился ей на пути. Но между ними стоит невидимая преграда. Память о первом муже угнетает и постоянно преследует ее. Вот и сегодня Сергей взял ее за плечи, и рядом оказался Виталий. Потом в такси опять то же самое. Не стоило с такой поспешностью отдергивать руку, но что уж теперь сожалеть!
Надо поговорить с Сергеем, объяснить ему все. Но появится ли он снова на ее горизонте? Он подарил ей такой прекрасный вечер, а она его оттолкнула. Съел бы он ее, что ли? Так и потерять его можно. Подумает, что недотрога, и больше не приедет.
И напрасно все воскресенье просидела она у окна, вглядываясь вдаль. Не пришел Сергей и не приехал. Она поставила перед собой фотографию, память о цирке, стала внимательно ее рассматривать. Нормальный мужчина. Даже симпатичный. Красивым его, конечно, не назовешь, но разве это так важно? Но откуда у него такие деньги? Машина, гараж. Ей столько никогда в жизни не заработать, даже если она будет трудиться днем и ночью. Дура! Зачем его оттолкнула? А потом не разрешила даже проводить до двери. А если бы проводил? А вдруг бы захотел поцеловать? Уж если она даже руку отдернула, то целовать ни в коем случае не позволила бы. А почему? Он такой сильный мужчина, наверное, — от неожиданных мыслей ее бросило в жар.
В понедельник начались обычные будни. Марья Даниловна набрала огромную сумку готовой продукции и пошла торговать. С того дня, как она обосновалась на рынке, заработок у всего коллектива заметно увеличился. Одна швейная машина теперь освободилась. До полудня Ирина как обычно готовила еду, а после обеденного перерыва садилась за свободную швейную машину и шила до конца рабочего дня. И потекли недели, похожие одна на другую, однообразные и серые, хотя на дворе вовсю хозяйничало жаркое лето. Татьяна выбивалась из сил в поисках тканей, но над их маленьким ателье завис дамоклов меч разорения. Впереди маячили голод и нищета.
Но женщины не падали духом, устраивали себе маленькие праздники, чтобы чуть-чуть приукрасить свою нелегкую жизнь. Проводили на пенсию Дарью Львовну с тостами, песнями, даже с подарками. Впрочем, новоиспеченная пенсионерка, ко всеобщей радости, не пожелала расставаться с коллективом и продолжала работать.
Чтобы хоть как-то продлить существование ателье, решили сократить рабочую неделю до трех дней. Затосковала Ирина. В свободные дни она пыталась найти работу по специальности. Объездила весь город, но везде получала один ответ: нет вакансий. Оставался только один выход — устроиться продавцом в ларек или на рынок, но пока даже думать об этом не хотелось.
Вечерами она сидела на диване с цирковой фотографией и подолгу смотрела на нее. Мысли о Виталии постепенно отходили на второй план. Все-таки живой тянется к живому, а то, что в землю зарыто, должно быть рано или поздно забыто.
В один из таких вот безрадостных дней вынужденного простоя кто-то позвонил в дверь. Ирина, как обычно, сидела на диване с фотографией в руках.
«Кто бы это мог быть»? — Она в недоумении пожала плечами.
— Кто там?
— Ирина, открой! Это я, Сергей.
Ей показалось, что ноги налились свинцом, сердце учащенно забилось в груди. Она распахнула дверь и полушепотом произнесла:
— Сережа! — Но вместо того чтобы броситься ему на шею, спокойно сказала: — Какими судьбами? Проходи! Я думала, ты меня уже забыл, так давно тебя не было!
Он шагнул через порог.
— Здравствуй, девочка моя! — Протянул ей руку.
Она подала ему свою холодную ладошку.
— Да у тебя руки ледяные. — Он взял вторую руку и стал согревать, обжигая дыханием. Потом внимательно глянул в ее глаза, пытаясь прочитать в них что-то потаенное. — Ирочка, солнышко мое, ты сегодня хоть что-нибудь кушала?
— Конечно, чай пила. Когда мы не работаем, я ничего не готовлю. Для одной возиться не хочется.
— Ирочка, мне необходимо с тобой поговорить.
— Не надо, Сережа. Я ничего не смогу рассказать о себе. Не сумею и не хочу.
— Да я тебя ни о чем и не спрашиваю. Я и так все о тебе давно знаю.
— Ты не знаешь самого главного. Это я убила своего мужа, я.
— Но он же погиб! Это был несчастный случай.
— Все равно я виновата во всем. Понимаешь, у нас не было детей, а он очень хотел. — По ее щекам текли слезы. — Я ходила к врачам, они нашли, что я здорова, а виноват во всем муж. Мне не надо было говорить ему, а я сказала. Он из-за этого запил, а потом погиб. Если б я смолчала, если бы смолчала! — Она прижала руки к груди. — Он был бы жив сейчас.
— Ты его до сих пор любишь? Не можешь забыть?
— Не знаю. Но я виновата перед ним. Понимаешь, виновата. — И она разрыдалась.
Он прижал ее к себе, не утешая, не успокаивая. Она должна выплакать до конца свою боль, иначе не сможет дальше жить спокойно с этой тяжестью на душе. Ирина постепенно затихла, вытерла слезы, но не пыталась освободиться от объятий, согреваясь душой и телом от его тепла. Он чуть отстранил ее, держа за плечи, посмотрел в заплаканные глаза, улыбнулся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});