Салли Лэннинг - Голос сердца

Ибо это было обольщение. Еще никогда в жизни Агнес не осыпали настолько чувственными и нежными ласками. Зная, как она сейчас прекрасна, объятая бесстыдной жаждой наслаждений, Агнес преисполнилась желанием подарить Гаролду такую же огромную радость, какую доставлял ей он. Время у нас есть, подумала она, целая вечность для любви, которая превзойдет все, испытанное ими доселе.

Она увидела, как напряглись мышцы у него на плечах: Гаролд оторвал голову от ее груди. Он расстегнул молнию джинсов, дал им соскользнуть с бедер Агнес, оставив на ней только кружевные трусики. Щеки молодой женщины вспыхнули, когда ладони Гаролда томительно медленно заскользили по крутому изгибу ее талии к выпуклостям ягодиц. И в следующий миг он уже подхватил ее на руки. Ее лицо покоилось на груди Гаролда.

— О, если бы это длилось вечно… — прошептала она.

Теперь Агнес лежала на кровати, а он целовал ее сомкнутые веки, нежную шею, груди — как будто единственным его стремлением было коснуться каждого дюйма ее тела. Одной рукой Гаролд стянул лоскуток кружев и с величайшей нежностью раздвинул ее бедра, лаская до тех пор, пока Агнес не начала изгибаться под его прикосновениями.

Отчаянно желая принять его в себя, Агнес потянулась к поясу брюк Гаролда. И мгновение спустя, объятая застенчивостью, чуть слышно прошептала:

— Как ты прекрасен…

— Прикоснись ко мне, Агнес, — сказал он, проводя ее рукой вниз по мускулистому животу к жаркому средоточию своей мужественности.

Агнес увидела, как преобразилось его лицо, и внезапно почувствовала, что готова отбросить остатки стыдливости. Она не нужна сейчас, с Гаролдом. Одним гибким движением Агнес раскрылась, и он вошел в нее.

— Гаролд… — только и смогла выдохнуть она.

Не разжимая объятий, он перекатился на бок, так что теперь они лежали лицом к лицу. С каждым новым толчком Гаролд входил в нее глубже и глубже. Двигаясь в такт, они достигли вершины блаженства: Агнес никогда не испытывала ничего подобного. Она выкрикнула его имя во всепоглощающем восторге. А затем, обвив Гаролда руками и стиснув так сильно, как только могла, Агнес закрыла глаза и услышала биение его сердца, неотделимое от трепета своего собственного.

И станут двое едина плоть…

Теперь она знала, что это означает. Ощутила всем своим существом. Как странно, что ей пришлось так долго ждать, чтобы познать это.

— Агнес, — прерывисто спросил Гаролд, — ты в порядке?

Она открыла глаза. Грудь Гаролда все еще вздымалась, на лбу блестели чуть заметные капельки пота.

— В порядке? — переспросила она дрожащим голосом. — Ну нет…

— Это длилось очень долго, Я был слишком…

— Ты сказал, в порядке? — Агнес рассмеялась. — Неподходящее слово, Гаролд. Я чувствую себя в тысячу раз лучше, чем в порядке.

И, откровенно разжигая его вновь, потянулась грациозно, как кошка, а затем сомкнула руки у него на шее и поцеловала.

— Мы можем повторить… если хочешь, — проворковала она, покусывая его нижнюю губу.

— О, еще как!

Он усмехнулся — по-мальчишески, всколыхнув в ней волну невольной нежности.

Гаролд переместился так, что теперь навис над ней, держа почти весь свой вес на локтях.

— Так тебе хочется повторения, Агнес Кирби?

Она провела ладонями по его спине, а потом по упругим ягодицам.

— Я знаю, ты уже готов, — шаловливо шепнула она.

— Этого не скрыть.

Улыбка его угасла, и медленно, как будто каждое слово давалось ему с трудом, Гаролд проговорил:

— Из-за тебя мне кажется, будто я этим никогда раньше не занимался… Что же в тебе такого, чего я не находил ни в ком другом?

Агнес не желала думать ни о каких других женщинах в объятиях Гаролда. Женщины его прошлого, женщины его будущего…

— Молчи. — Она прижала пальцы к его губам. — Не нужно слов. Этой ночью мы принадлежим друг другу. Только этой ночью. Люби меня и позволь мне любить тебя.

— Ничего иного и не желаю, — хрипло ответил Гаролд.

Тело Агнес обрело небывалую чувствительность, она ощущала легкие, как касание пера, прикосновения его губ к лицу, шее, впадинке между ключицами. Все это время руки ее беспрестанно ласкали мускулистую спину и плечи Гаролда, ноздри вбирали аромат его тела и аромат их любви.

Что же это, как не любовь?

Гаролд обращался с ней так, будто она была несказанно драгоценна для него. А когда из уст Агнес вырвались короткие, отрывистые стоны наслаждения, поднял ее, перенес через комнату и поставил перед большим зеркалом на двери ванной. Агнес увидела в зеркале женщину, о существовании которой не подозревала: восхитительное создание, чье нежное бледное тело оттеняло загорелое мускулистое тело Гаролда. Она увидела, как он сжимает ее груди, зарывается лицом в ее волосы, — и содрогнулась от первобытного голода.

Повернувшись в его объятиях, Агнес целовала его до тех пор, пока едва не задохнулась. Потом увидела в зеркале, как губы Гаролда скользят по ее налитым грудям, по животу — вниз. Откинув голову, она выкрикнула его имя, теряясь в сладостном безумии.

Но прежде чем Агнес рухнула в бездну, Гаролд поднял ее и, оказавшись вновь в постели, положил на себя сверху. Он должен был чувствовать неистовое биение сердца Агнес, видеть ее сияющие глаза — она не хотела ничего от него скрывать.

Агнес не представляла, что страсть способна так изменить выражение человеческого лица. Если Гаролд был победителем, то он же был и побежденным… Но ведь то же самое можно было бы сказать и о ней.

Постепенно дыхание Гаролда замедлилось, удары сердца, которые отдавались эхом во всем ее теле, стали реже. Мы были равны — я и Гаролд, настоящие партнеры, подумала Агнес, закрывая глаза.

5

Когда она проснулась, было еще темно. Агнес лежала очень тихо, глядя на танцующие в лунном свете тени листьев, и не могла понять, где находится.

Затем увидела изгиб бедра спящего мужчины, почувствовала его тепло и тяжесть, его легкое дыхание на своей щеке. Рука самой Агнес лежала на груди мужчины. Гаролд! Она в постели с Гаролдом Эвансом!

На мгновение у Агнес остановилось сердце. Сон окончательно покинул ее, и она уставилась на спящего, тщетно надеясь, что он исчезнет, а она проснется в собственной кровати.

О Господи! Она легла в постель после нескольких часов знакомства с человеком, который презирал всех женщин, а ее с матерью, как охотниц за чужими состояниями, в особенности! С человеком, который считался теперь ее сводным братом!

Агнес подавила взрыв истерического хохота. Как же она могла поступить так глупо, так преступно недальновидно? Так распутно?