Шарлотта Хьюз - Запоздалая свадьба

— Это долгая история, Джим, а я и так отнял у тебя много времени. — Скотт допил бренди и встал. — Спасибо тебе за помощь. Пойду, пожалуй. Мне надо все хорошенько обдумать.

Джим проводил Скотта до двери.

— Как поживает твой красавчик сын?

— Прекрасно. Его мать сказала, что у него появилась подружка. К тому же старше его.

— Кстати, как твоя бывшая жена? Я время от времени сталкиваюсь с ней в больнице, но все нет случая поболтать с ней.

— Хорошо. Я не теряю надежды, что она встретит подходящего человека, хотя она все время ссылается на то, что очень занята на работе.

Каждый раз, говоря об Эми, Скотт испытывал чувство вины. Она была хорошей женой и матерью, но он не любил ее. Он думал, что это не имеет значения, когда решил жениться на ней. В конце концов, они были хорошими друзьями, если не любовниками. Но для Эми это имело значение, поэтому она развелась с ним, прожив пять лет.

Распрощавшись с Джимом, он направился к машине. Должно быть, пока он сидел у Джима, на улице похолодало, потому что Скотт неожиданно почувствовал сильный озноб. Запахнув на груди куртку, он поспешил сесть в машину. Целый час он ездил по городу, размышляя над тем, что же делать теперь, когда он узнал, что у него есть дочь.

Люси приступила к новой работе на следующий день. Она немного нервничала: в «Рестфул вэлли» было почти сто пациентов, а она была единственной дипломированной медсестрой. Конечно, здесь работали две сестры средней квалификации и полдюжины санитаров, и все-таки у Люси дрожали коленки, когда она вошла в свой маленький кабинет.

Утро она провела, знакомясь с некоторыми пациентами и штатными сотрудниками, включая врача, который показался ей чересчур самодовольным. По его одежде и поведению можно было подумать, что он на минуту заглянул на работу по пути в дорогой загородный клуб.

Во время ленча, выйдя во двор с пакетиком с бутербродами, она увидела Скотта, который сидел на скамейке и поджидал ее.

Она насторожилась.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, не испытывая никакой радости при виде его после того, как он вел себя прошлым вечером.

— Неужели не ясно? Сижу мерзну, поджидая тебя, чтобы пригласить на ленч.

— Мы во Флориде, а здесь не бывает очень холодно.

Действительно, день выдался погожий, вот почему она решила съесть свой ленч на свежем воздухе. Об этом она и сказала ему.

— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? — спросил он.

— А для тебя имеет значение, если я возражаю?

— Не лучше ли перестать препираться и спокойно поговорить? — спросил он.

— Мы не препираемся. Но если ты будешь вести себя как мужлан, я сейчас же уйду.

Скотт ухмыльнулся. Да, выдержки и смелости у нее всегда хватало. Именно это его и привлекло в ней с самого начала. В школьные годы многие девушки были бы счастливы стать его подружками, но Люси Одам вела себя так, словно делала одолжение, встречаясь с ним. Он подозревал, что ее поведение было как-то связано с тем, что она была дочерью Дарнела Одама и стремилась самоутвердиться.

— Хорошо, договорились, — сказал он.

Люси прошла к расставленным на лужайке легким столикам. Скотт последовал за ней, отметив про себя, как строго и по-деловому она выглядит в темно-красном костюме и в безукоризненной, словно с иголочки, блузке. Волосы зачесаны назад и схвачены на затылке золотистой заколкой. На лице минимум макияжа, но при этом она излучала блеск красоты, которого невозможно было добиться искусственными средствами. Вид у нее был элегантный и самоуверенный. Глядя на нее, никто бы не догадался, что она дочь простой заводской работницы и горького пьяницы.

Люси выбрала столик и осторожно села, заботясь о том, чтобы не порвать колготки. Скотт стоял, явно ожидая приглашения сесть. Надо было быть слепой, чтобы не обратить внимания на то, как он хорошо выглядел в черном костюме и при галстуке строгой расцветки. Тем не менее в нем чувствовалось беспокойство: он был напряжен и готов к решительным действиям. Стало ясно, что он пришел с определенной целью и не уйдет, пока не выполнит ее.

— Что ж, можешь сесть и присоединиться ко мне, — сказала она.

Скотт сел напротив и ждал, пока она доставала бутерброды и бутылку холодного чая.

— С чем бутерброды? — поинтересовался он.

— С тунцом. Пожалуйста, угощайся, половина твоя, но ты, вероятно, не ешь тунец.

Казалось, это замечание обидело его.

— Да я ел его сотни раз, — сказал Скотт, хотя в действительности не припоминал такого случая. Он не понимал, какое значение это имело для нее.

Она откусила кусочек бутерброда и выжидательно посмотрела на него.

— Итак, какая причина привела тебя сюда?

Он беспокойно поерзал на стуле.

— Я кое-что проверил вчера вечером и узнал, что ты действительно родила девочку в день аварии.

— Думаю, отец научил тебя этому.

Скотт непонимающе посмотрел на нее.

— Чему научил?

— Проверять все, что тебе говорят.

Он стиснул зубы.

— Если ты имеешь в виду, что мой отец был осторожен в делах, тогда ты права. Он не добился бы того положения, которое имел, если бы позволил обманывать себя.

— Люди, возможно, обманывали его, но лишь потому, что он сам поступал точно так же. Я знаю, как он третировал и обманывал своих рабочих, видела это по своей маме. — Люси наклонилась ближе к нему. — А еще я видела лагеря для переселенцев. Дома хуже собачьей конуры. И не пытайся убеждать меня, что твой отец был хорошим человеком.

На скулах Скотта заиграли желваки. Лагеря для переселенцев были яблоком раздора между его отцом и им многие годы. Скотт победил только потому, что пригрозил, что выйдет из семейного бизнеса. Теперь дома содержались в чистоте, велась борьба с грызунами и тараканами, бытовые удобства поддерживались в хорошем состоянии. Впрочем, какое Люси было до этого дело?

— Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать недостатки своего отца, — произнес он наконец. — Давай поговорим о нашей дочери.

— Ее зовут Келли, — сказала Люси.

— И ты пятнадцать лет ждала, чтобы сказать мне это?

— Я уже говорила о причинах своего молчания.

Скотт положил руки на стол и сцепил пальцы.

— Теперь, когда я все знаю, чего ты ждешь от меня?

Она посмотрела на его кисти и отметила про себя, что из тонких юношеских они превратились в крепкие мужские руки. Она припомнила, с какой гордостью держалась за его руку во время свиданий. В те годы ни для кого не было секретом, что Скотт мог иметь любую приглянувшуюся ему девушку. Но он выбрал ее, дочь Дарнела Одама, чем удивил не только одноклассников, но и ее саму. Больше всего ее тронуло то, с каким волнением и робостью он подошел к ней, чтобы в первый раз пригласить ее на свидание. А она-то ожидала, что сын Обри Баффорда высокомерный и самонадеянный.