Элизабет Кейли - Ненависть или любовь?

– Какое сегодня число? – хрипло спросил Бернард.

– Двадцать девятое сентября.

– Боже мой… – пробормотал он и закрыл лицо руками. – Как же вы все это время жили?

– Очень плохо. Мы по очереди ходили в школу, хорошо хоть там поняли наши проблемы. Мы воспользовались твоей кредитной картой, чтобы покупать еду, да и пора было платить за свет, телефон и дом. Шарлотта каждый день боялась оставаться с тобой наедине, и я не знал, будет ли она в порядке, когда я вернусь. Но Лотти категорически отказывалась пропустить свою очередь сторожить тебя. Мы старались привести тебя в порядок, но я не мог просить Шарлотту помочь тебя вымыть. Впрочем, проблем с тобой почти не было: большую часть времени ты лежал на диване и был где-то очень далеко. Иногда ты пытался отнести чай Кароле, и мы тебе не мешали. Самое страшное начиналось, когда ты принимался буйствовать. Не знаю, что на тебя находило, вероятно, ты возвращался из своих грез и понимал, что ее больше нет с тобой. Мы пытались удержать тебя от разрушений, и обычно нам это удавалось. Но вчера, если бы не появилась Сьюзен, ты бы меня мог вполне убить.

– Как же так? – растерянно спросил Бьюинс.

– Я пытался помешать тебе разбить об пол лампу. Ты отбросил меня к стене, а потом пытался бросить в меня столиком, что стоит возле твоей кровати. Сьюзен вырвала его у тебя из рук и ударила тебя. Только тогда ты затих, и она смогла тебя уложить. Я бы и сам справился, если бы Шарлотта вновь не начала биться в припадке. А Сьюзен успела не только успокоить Шарлотту, но и спасти меня. Если бы не она, я уже сейчас был бы или с повязкой на голове, или вообще… – Скотт не смог закончить свою мысль.

– Я чуть не убил собственного сына! – пробормотал Бернард, с ужасом разглядывая шрамы на запястьях.

– Ты чуть всех нас не убил! – крикнул Скотт. Он больше не мог сдерживать все, что накипело в его душе за эти дни. – Мы не могли даже отойти в магазин за едой! Каждый день мы боялись, что тебя отправят в психушку, а нас отдадут в интернат! Шарлотта начала плакать во сне, ей каждую ночь снились кошмары! Только сегодня она спала спокойно и то потому, что рядом была Сьюзен. Не ты, папа, а какая-то Сьюзен, которая пришла к нам вчера вечером!

Скотт не стал признаваться отцу, что и он спал спокойно, ощущая рядом тепло ее тела и ее нежные руки, ласково поправляющие на нем одеяло.

– Ты прав, мне нет никакого оправдания, – спокойно сказал Бернард. – Я ответил на вашу любовь и привязанность черной неблагодарностью. Я не заслуживаю того, чтобы называться вашим отцом. Если вы захотите, я могу отвезти вас к матери.

– Прекрати самобичевание, – хмуро попросил Скотт. – Ты действительно очень виноват перед нами. Нам ведь тоже было тяжело знать, что Карола уходит от нас. Как бы плоха она ни была, как бы не замечала нашего существования… Все же лучше знать, что мать где-то есть. Но мы к ней никогда не пойдем. И ты это должен понимать.

– Я понимаю, Скотт, – тихо сказал Бернард. – Что же мы теперь будем делать?

– Попытаемся жить дальше. Только я тебя прошу, не заговаривай с Шарлоттой о том, что произошло. Она будет рада, что ты наконец-то поправился. Хватит с нее переживаний.

– Ты очень любишь свою сестру, – с гордостью сказал Бернард.

– Должен же хоть кто-то ее любить! – сердито бросил Скотт.

– Я люблю вас! – с болью в голосе сказал Бернард.

– Если бы ты нас любил, ты бы никогда не позволил себе так распуститься.

– Мне было очень плохо, Скотт!

– Ты должен был думать о нас! Нам всем было плохо! – со свойственным юности эгоизмом сказал Скотт.

– Если ты сможешь, прости меня, сын, – тихо попросил его Бернард.

Мальчик лишь покачал головой. Бернард нахмурился, понимая, что теперь ему придется приложить все силы, чтобы вновь завоевать любовь и доверие сына. А ведь я еще не говорил с Шарлоттой! – подумал он.

– Сын, я тебе обещаю, что теперь всегда буду с вами и постараюсь сделать все, чтобы вы были счастливы! Мне не для кого жить, кроме вас.

– Тебе стоит сначала разобраться в том, что ты чувствуешь к Кароле, а уж потом с тем, что испытываешь к нам. Мне всегда казалось, что ты любишь нас только потому, что мы являемся ее детьми.

– Ты не прав. Ведь вы и мои дети тоже! Прошу тебя, не осуждай меня! Сейчас мне кажется, что любовь к вашей матери была каким-то наваждением… Но я этим переболел.

– Не хочу об этом говорить, – мрачно сказал Скотт. – Не сейчас, во всяком случае. Вы можете решить сами свои проблемы. Я не знаю, как сильно ты ее любил и любишь ли до сих пор, но ты ведь всегда говорил, что и нас любишь! Ты и этим не переболел ли?

– Прошу тебя, не осуждай меня! Я достоин осуждения, но мне так нужна ваша поддержка! – Бернард встал и подошел к сыну, стараясь заглянуть ему в глаза.

Скотт моя копия! – с гордостью подумал он. Но, боюсь, мое упрямство передалось мальчику так же, как и ум с проницательностью! Когда-нибудь он станет великим ученым!

– Сью говорит, что нельзя никого осуждать, – хмуро пробормотал Скотт, стараясь все же не встречаться с взглядом отца.

– Кто такая эта Сьюзен?! – вновь задал очень интересующий его запрос Бернард.

– Она пришла вчера вечером. Сказала, что хочет помочь нам. И мы ей поверили.

– Как я понял, она действительно вам помогла?

– Да, мне нравится Сью, и я не хочу, чтобы она уходила. Ты ведь не заставишь ее уйти?

– Но разве это прилично, чтобы молодая девушка жила с нами в одном доме?

– Нашей репутации уже ничто не сможет повредить, – мрачно сказал Скотт. – А она действительно хочет помочь нам. И особенно тебе.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно спросил Бернард.

– Я надеюсь, что хотя бы это ты сможешь понять. А сейчас я хочу есть. Может быть, Сью нашла хоть что-то в холодильнике, чтобы приготовить завтрак! И вообще нужно ей помочь.

Скотт вышел из кабинета, и Бернард проводил его удивленным взглядом. Он гордо улыбнулся.

Да, мой мальчик действительно вырос. Но он разучился доверять мне. Я негодный отец, если из-за своих переживаний смог забыть о детях! Как же теперь мне вновь завоевать их любовь и доверие? Сможет ли Скотт когда-нибудь с гордостью сказать, что я его отец? А Шарлотта? Как бы мне не пришлось нанимать специалиста, чтобы помочь ей! И, кажется, пора бы уже познакомиться с феей, которая спасла моих детей.

Но сначала Бернард отправился в ванную. Он бросил быстрый взгляд в зеркало и присвистнул:

На скуле красовался огромный синяк, лицо сплошь было в мелких порезах и царапинах, словно его пытался брить человек, в первый раз в жизни, взявший бритву в руки.

Бороду мою убрали, но меня хотя бы вымыли! – подумал Бернард, почувствовав, что оптимизм возвращается к нему. Надо все же хоть как-то привести себя в порядок. Неудобно появляться в таком виде перед молодой леди. Хотя если меня кто-то вымыл, а Скотт говорил, что не мог просить Шарлотту помочь ему, значит, помогала эта Сьюзен? Боже мой!