Линн Маршалл - Это любовь
Рейчел улыбнулась, глядя на Багряного. Должно быть, ему сейчас уже лет восемнадцать. Совсем старичок по лошадиным меркам. Наметанным глазом она определила, что лошадь ухоженна, видимо, Юджин заботился о старом друге все эти годы. Рейчел со стыдом подумала, что плохо знает своего мужа.
Юджин открыл трейлер и взял лошадь под уздцы. Рейчел с улыбкой наблюдала, как животное спускается по скату. Юджин вел Багряного медленно и осторожно, но было ясно, что тому не требуется помощь. Словно приветствуя хозяина, лошадь издала мягкое призывное ржание. Оказавшись на дороге, Багряный рассеянно махнул хвостом и замер.
— Когда я видела его в последний раз, он выглядел бодрее, — дружелюбно заметила Рейчел, желая растопить лед в отношениях с мужем. Она уже жалела, что несколько минут назад не смогла сдержаться и дала волю своему острому язычку.
— Старина Багряный выглядел сонным со дня своего рождения, — хмыкнул Юджин, ласково потрепав лошадь по гриве. — Появившись на свет, он минут десять провел в дремоте, потом наконец встал на ноги и с тех пор накапливает энергию. Конечно, ему далеко до арабских скакунов, которых выращивает твой отец. Уж больно те нервные и утонченные.
У Рейчел создалось впечатление, что замечание насчет нервов и утонченности относится не только к лошадям отца, но и к ней самой.
— Да, — согласилась она, — уж чего-чего, а тонкости в Багряном ни на йоту. — Как и в его владельце, про себя добавила Рейчел.
Юджин с грубоватой нежностью погладил широкий круп лошади и с любопытством взглянул на Рейчел.
— Когда ты видела Багряного?
— На ярмарочном родео, мне было тогда лет пятнадцать. Я прогуляла занятия в школе, так как услышала, что ты участвуешь в этом родео. — Рейчел спохватилась, поняв, что сболтнула лишнее. Юджину совсем необязательно знать, что она влюблена в него с детства. — Родео казалось мне и моим друзьям очень увлекательным занятием. До этого я никогда не прогуливала. Это стало для меня событием. Припоминаю, что ты участвовал в заездах на Багряном.
— Неужели? — В зрачках Юджина зажглись золотые искорки. — Я-то думал, что в те дни ты увлекалась стипль-чезом. Английские седла, разноцветные камзолы, белые лосины и высокие сапоги… — Его голос стал язвительным. — Откуда же у тебя возникло желание поглазеть на пыльное грязное родео, где кучка парней в старых рваных джинсах азартно гоняется за быками?
Рейчел прикусила губу и, помолчав, едва слышно призналась:
— Я волновалась за тебя, и мне казалось, что, если я буду рядом, с тобой ничего плохого не случится.
Юджин пристально смотрел на Рейчел, продолжая машинально гладить лошадь.
— Ты опасалась, что я в тот день сломаю себе шею?
— Да, опасалась.
Голос Рейчел задрожал при воспоминании об охватившем ее ужасе, когда она увидела, как огромный бык, которого Юджину удалось оседлать, вдруг скинул седока и набросился на него. Юджину каким-то чудом удавалось увернуться, и в результате разъяренное животное было повержено. Толпа криками выразила храбрецу свое одобрение. На всем протяжении этого опасного спектакля Рейчел сидела ни жива ни мертва. Возможно, именно тогда она впервые поняла, насколько дорог ей Юджин.
— Однако именно ты получила травму, из-за которой теперь боишься сесть на лошадь, — спокойно заметил Юджин.
— Жизнь иногда любит пошутить, не так ли? — сказала Рейчел с болью в голосе и отвернулась.
— Рей!
Она нехотя повернула голову и взглянула на мужа.
— В чем дело?
— В тот день, когда ты прогуляла уроки, чтобы пойти на родео…
— Ну?
— Ты действительно сделала это из-за меня? — мягко спросил Юджин.
Значит, он заметил мою оплошность! — с досадой подумала Рейчел и постаралась улыбнуться как можно надменнее.
— Это было так давно… Девчоночьи восторги не следует воспринимать всерьез. — Она решительно зашагала к дому.
— Мне надо поставить Багряного в конюшню, — обратился Юджин к водителю. — Вернусь через пару минут.
— Я подожду.
Юджин мягко потянул Багряного за поводья.
— Пошли, приятель. Знаешь что? Она лгала! Это было видно по ее глазам. На самом деле в тот день она прогуляла школу, так как хотела посмотреть на нас с тобой — будущих героев.
Багряный шумно вздохнул, то ли реагируя на слова хозяина, то ли просто выражая скуку.
— Знаешь ли, старик, в те славные дни мы действительно здорово выглядели, — продолжал Юджин, открывая дверь конюшни. — Жаль, что время нельзя повернуть вспять.
Багряный, не обращая на слова хозяина никакого внимания, принялся за приготовленное для него сено.
Юджин уже хотел запереть конюшню, когда вошел Джералд Андерсон.
— А вот и новосел, которого мы ожидали, а? — Джералд сдвинул шляпу на затылок и внимательно осмотрел мускулистые ноги Багряного.
— Да, это он, — подтвердил Юджин, облокачиваясь на перекладину стойла. — Знаешь, старина, думаю, пришло время начать подыскивать спокойную маленькую кобылку для моей жены.
— Миссис Галвестон ездит верхом? — удивился Джералд.
— Вообще-то несколько лет назад она перенесла травму и с тех пор ни разу не села в седло. Но, мне кажется, пора помочь ей избавиться от страхов.
— А что сама хозяйка думает на этот счет? — прищурился Андерсон. — Люди, которые вдруг стали бояться лошадей, как правило, не могут перебороть себя. И чем больше времени проходит, тем меньше у них смелости.
— Вот мы и проверим, верна ли эта теория, — заключил Юджин, выходя из конюшни.
Чем больше он думал о возвращении Рейчел к верховой езде, тем больше эта мысль нравилась. Юджин решил, что они вместе могли бы участвовать в показах лошадей, и это стало бы еще одним делом, которое бы их объединило.
Кроме того, рассуждал он про себя, если бы я помог Рейчел преодолеть страх, который сковал ее с момента пожара в конюшне, она, может быть, почувствовала бы ко мне благодарность.
А заручившись благодарностью женщины, мужчина может многого добиться.
Например, превратить эту благодарность в любовь.
5
Спустя несколько часов чета Галвестон стояла у двери, ведущей в патио дома Джилла Боуэна. Вечер выдался теплым, но чувствовалось, что с океана надвигается шторм, который вскоре достигнет побережья. Юджин подумал, что, вероятно, им с Рейчел придется возвращаться домой под проливным дождем.
Боуэн собрал на коктейль почти всех соседей. Люди, заполнившие гостиную, были одеты кто во что горазд, но сторонний наблюдатель ни на минуту не усомнился бы в их принадлежности к удачливым и состоятельным гражданам.
