Барбара Воллес - Неизбежный поцелуй

«Правильно, Алекс не слышал окончания моего телефонного разговора с Томом».

— Я перенесла ужин на другой день.

— О!

Его ответ прозвучал довольно странно, она не могла понять, что он хотел сказать.

— Я правильно сделала, что не пошла на ужин, — сказала она.

— Почему?

Он медленно сел на диване. Его волосы были взъерошены с одной стороны, на щеке образовалась вмятина, но он все равно выглядел восхитительно. У Келси засосало под ложечкой.

— Ну, во-первых, если бы я пошла на ужин, вам пришлось бы просыпаться в темном и пустом доме.

— Эка невидаль! Я просыпаюсь так в течение многих лет. Такова жизнь отшельника.

Лекарство по-прежнему оказывало на него действие, так как речь Алекса была замедленной и немного невнятной. Келси едва сдержала улыбку.

— Забавно. Отшельником вас назвал Фарли.

Привлекательная сонливость на лице Алекса сменилась угрюмостью.

— Я уверен, что меня по-всякому называют.

— Почему вы решили, будто все только и делают, что вас обсуждают?

— А как насчет четырехсот тысяч девяноста четырех поисковых запросов? — ответил он. — Или вы уже забыли?

— Нет, я не забыла, — отрезала она. Когда Алекс сел, одеяло соскользнуло на пол. Она машинально подняла его. — Но не все настолько…

— Надоедливы?

— Любопытны, — парировала она, — как я. — У нее покраснели щеки, когда она вспомнила, как искала информацию об Алексе в Интернете. Возможно, он прав. Если один раз станешь жертвой сплетен, они будут преследовать тебя всегда. Она задрапировала одеяло вокруг его ног. — Хотя, если вы спросите мое мнение, я вам скажу, что, живя в особняке у черта на куличках, вы привлекаете к себе всеобщее внимание.

— Я живу здесь потому, что люблю уединение, — категорично ответил он, намекая на то, что разговор окончен.

Келси заметила, как он трет глаза.

— Голова все еще болит? — Она вспомнила о том, что мигрени Рошели иногда длились по нескольку дней. Когда становилось совсем невыносимо, Рошель ложилась в больницу, где ей ставили капельницу с морфием.

Алекс тут же воспользовался тем, что переменилась тема разговора:

— Немного, но мне определенно лучше. Лекарство помогло. И сон. Еще несколько часов сна, и я буду в порядке.

Намекает ли он на то, что она должна уходить в свою комнату?

— Вы подниметесь наверх?

Он покачал головой, потом закрыл глаза и опустил голову на подушку:

— Пока нет. Мне комфортно здесь.

— Ну хорошо, увидимся завтра утром.

— Келси?

Он протянул руку и схватил ее за запястье, чего ему и не нужно было делать, так как она остановилась, лишь только он ее позвал.

— Что? — спросила она.

— Спасибо.

Алекс произнес всего одного слово, но выражение его лица стало мягким и искренним, а глаза перестали быть сурового темно-серого цвета, а приобрели приятный голубоватый оттенок. Он крепко и одновременно осторожно держал ее за запястье. Келси чувствовала прикосновение каждого его пальца к своей коже. Ее окутало приятное тепло, и она улыбнулась.

— Не за что! — С неохотой Келси высвободила запястье и направилась вверх по лестнице.

— Неужели я действительно ожидала изменений? — спросила Келси Толстячка на следующее утро. — Я имею в виду, что помогла ему справиться с головной болью. Ну и что в этом такого? — То, что Алекс в знак благодарности коснулся ее руки, ничего не значит. — Всего на мгновение, — сказала она, ощущая, как при воспоминании о прикосновении пальцев Алекса у нее начинает покалывать кожу, — я почувствовала, что мы понимаем друг друга, представляешь? Словно мы с ним связаны… Я понимаю, что у меня разыгралось воображение.

Во-первых, у Келси было правило — никаких увлечений. А во-вторых, сегодня утром Алекс снова был мрачным и отчужденным, как в день ее приезда к нему. Вернее, он был еще мрачнее, если такое вообще возможно.

— Парень прошел через множество испытаний, это точно, — сказала она, сохраняя документ в компьютере. — Я бы на его месте вела себя точно так же, если бы пережила подобное. Отсюда вопрос: что он будет делать, когда выйдет его новая книга?

Если эта книга все-таки выйдет. Она оглядела сокращающуюся стопку желтых блокнотов. Сегодня утром мистер Лефковиц прислал Келси письмо по электронной почте, в котором попросил предоставить отчет о проделанной работе. Келси не хотела ничего ему отвечать. На данный момент она перепечатала треть книги. Роман был по-прежнему не закончен. Редактору такая медлительность явно не понравится.

— Если Алекс не начнет писать роман в ближайшее время, я застряну здесь до Рождества, — сказала она Толстячку.

Интересно, празднует ли Алекс Рождество? В ее мозгу возник образ мрачного Наттингвуда, без всяких праздничных украшений, и у нее сжалось сердце. Разве справедливо, что Алекс должен проводить праздники в изоляции и уединении?

— Ты когда начнешь слушать свой рассудок, а? — сказала она вслух. — Тебе не все равно, как Алекс Маркофф проводит Рождество?

Вот прекрасный пример того, почему она не желает никаких романтических отношений. Как только возникает влюбленность, сразу на первый план выходят глупые и неуместные понятия — вроде уютного дома, большой семьи и праздничных дней…

И мечтания о родственной душе, обладающей суровым взглядом темно-серых глаз.

— Вот и все. Пора сделать перерыв, — произнесла Келси, чьи мысли окончательно вышли из-под контроля.

Лежащий на террасе Толстячок потянулся и начал вставать. Взяв пустую кружку, Келси с притворной свирепостью посмотрела на кота через открытые балконные двери.

— Даже не думай о том, чтобы войти в дом, пока я варю себе кофе, — сказала она ему, прекрасно понимая, что кот не будет ее слушать.

Кофе было единственным пристрастием, объединявшим Алекса и Келси. Очевидно, оба были одержимы кофе, потому что по негласному соглашению в кофейнике всегда был свежий и горячий кофе. Обычно первым его варил Алекс, а в полдень — Келси.

Существовала только одна проблема. Алекс поставил кофемолку на верхнюю полку. Обычно он оставлял кофемолку на кухонном столе, но сегодня, должно быть, что-то его отвлекло и он забыл об этом. Вероятно, у него в голове слишком много других мыслей…

Она поставила кофейную кружку на кухонный стол, затем подтащила стул к столу, решив напомнить Алексу, что он обещал держать кофемолку в пределах ее досягаемости. Не у всех такой большой рост, как у него.

— Вы стоите на моем кухонном столе, — сказал Алекс, стоя за ее спиной.

— Что еще?..

Келси чуть не уронила кофемолку. Хуже того, она чуть не сбила со стола свою кружку.