Диана Стоун - Коварный замысел
Да! – противоречило сознанию тело, и она понимала, что с каждым движением выдает себя.
Верхние пуговицы его рубашки оказались расстегнутыми, и от прикосновения жестких волос на груди она почувствовала, как трепет пробежал по всему ее телу и сладко заныло где-то внизу живота.
Даже неопытной Глэдис было очевидно, что с каждой секундой он возбуждается все больше. В глазах, в которых только что горело презрение, теперь полыхала необузданная страсть, черты лица напряглись, движения стали резче.
– Сука… коварная сука, – хрипло бормотал он, словно пытаясь этими словами вызвать отвращение к ней, но они не помогали. Он отшвырнул в сторону одеяло и придавил ее своим телом, жестко и властно завладев губами.
Руки Глэдис по собственной воле скользнули ему на плечи, изучая его, дотрагиваясь до гладкой теплой кожи с неосознанным чувственным наслаждением. Она буквально купалась в доселе не изведанном физическом удовольствии от чувственного исследования его напряженного тела, когда пальцы гладили сильные, крепкие мышцы спины и плеч. Она ощущала каждый его мускул, каждый отклик на ее прикосновение, и эти новые ощущения завораживали, пьянили ее. Ей вдруг стало совершенно безразлично, что он думает о ней, кем ее считает, лишь бы продолжалось это чувственное волшебство. От него исходил такой жар, такая мужская сила, он так властно держал ее в своих объятиях, что у нее не было ни сил, ни желания противиться ему. Она капитулировала, полностью доверившись порывам и желаниям своего тела, безмолвно моля его продолжать делать с ней все, что он захочет.
И когда она не то с надеждой, не то со страхом уже начала думать, что он действительно намерен овладеть ею, по его телу вдруг прошла судорога, он замер и с отвращением оторвался от нее. Еще несколько мгновений Глэдис бессильно наблюдала, как его большое тело бьет дрожь неутоленного желания, но он усилием воли заставил себя подняться с кровати.
– Не сомневаюсь, – зло процедил он, сверля ее презрительным взглядом, – тебе бы очень хотелось, чтобы я забылся, не так ли? Ты уже предвкушала победу, мечтала, как будешь торжествовать, соблазнив меня так же, как брата!
– Нет, Джереми, я…
– Заткнись! Не желаю тебя слушать! – прорычал он, и она сжалась от обиды.
Как он может быть таким слепым? Неужели не в состоянии отличить притворство от подлинных чувств? Ведь она же видела, что он не притворяется, знала – что бы он ни говорил, как бы ни отрицал это, но между ними была истинная страсть, от которой его холодная враждебность таяла. И теперь ей так же больно, как и ему.
– А ты умнее, чем я думал, – бросил он, резкими движениями заправляя рубашку в джинсы. – Что ж, это еще раз доказывает правильность утверждения, что нельзя недооценивать противника. – Направившись к двери, он бросил через плечо: – Моя ошибка. Больше я ее не повторю.
После того как за ним захлопнулась дверь, Глэдис еще долго лежала с открытыми глазами, пытаясь осмыслить то, что произошло, понять себя, оценить свое поведение. Теперь, когда жар тела остыл, а стук сердца стал ровнее, она снова не могла поверить, что она, Глэдис Рейли, только что вела себя как настоящая распутница. Неужели это она лежит в чужой кровати совершенно голая и жалеет, что чужой мужчина, с которым познакомилась всего несколько часов назад, отказался переспать с ней?!
Это не он, а она ненормальная. Он действительно думает, что Глэдис – Сандра, а она своим поведением только подтверждает его уверенность в этом.
Глэдис укуталась в одеяло, с грустью гадая, поймет ли он, когда все выяснится, почему она так себя вела. И понимает ли она это сама?
4
На следующее утро, открыв глаза, Глэдис увидела, что уже совсем светло. Шторы не были плотными, и сквозь них проникал солнечный свет. Разлепив сонные веки, она взглянула на часы у себя на руке: половина десятого.
В тот же миг все события предыдущего вечера нахлынули на нее, и она громко застонала, вспомнив о своем неприличном поведении. О боже.
Однако полежав минуту-другую, она немного успокоилась и попыталась убедить себя, что ей нечего стыдиться. Он сам все начал, сам это спровоцировал, значит, сам во всем виноват. В том, что он желал ее со всей страстью, у нее не было никаких сомнений, а ее поведение было продиктовано испугом и нежеланием еще больше злить его.
И все-таки при свете дня ее вчерашнее поведение выглядело совсем иначе. Глэдис не могла не думать, какого мнения он будет о ней, когда выяснится, что она не Сандра. Наверняка там, где он живет, мораль более строгая.
Но что же все-таки с ней происходит? Она всегда была образцом сдержанности и уравновешенности, и ни у кого никогда не возникало и тени сомнения в твердости ее моральных устоев. Она сторонилась мужчин, никогда не вступала с ними в интимные отношения, и даже ее взаимоотношения с Кайлом были продиктованы скорее жаждой дружбы и интеллектуального общения, чем стремлением к физической близости. Она не считала себя сексуальной, тем более пылкой женщиной.
И вдруг в одночасье все изменилось. Вчера Джереми Гамильтон пробудил в ней сознание собственной женственности и таких чувств, о существовании которых в себе она даже не подозревала. Словно цветок, она жила в полутьме и, впервые увидев солнце, потянулась к нему всеми фибрами души. Она раскрылась навстречу ему, позволив то, чего до сих пор не позволяла ни одному мужчине.
Глэдис ощутила, как щеки заливает горячий румянец. Как она снова посмотрит ему в глаза после всего, что случилось?! Как сможет держаться естественно, когда только вчера вела себя как самая настоящая распутница? Что сталось с ее сдержанностью, ее принципами, чувством собственного достоинства?
Неожиданно за дверью раздались шаги, которые приближались к ее комнате, потом дверь распахнулась, и Глэдис поспешно зажмурилась, сделав вид, что спит. Напрасный труд. В ноздри ей ударил аромат свежесваренного кофе, и, приоткрыв глаза, она увидела, что Джереми стоит у кровати и не сводит с нее внимательных глаз.
– Хватит притворяться. Я же вижу, что ты не спишь. – Он поставил поднос на туалетный столик рядом с кроватью.
Глэдис заморгала и сглотнула нервный ком, вставший в горле, с облегчением заметив, что он полностью одет.
– Я… я только что проснулась, правда. – А вы… давно встали?
– Нет, не слишком, – пробурчал он и прошел к окну, чтобы раздвинуть шторы. – Погода разгулялась, и утро сегодня просто чудесное. Кстати, из этого окна открывается прекрасный вид на озеро. Впрочем, что это я? Ты и сама это отлично знаешь, не так ли, Сандра?
– Уверена, что Сандра конечно же знает. – Глэдис намеренно сделала ударение на слове «Сандра».
