Ребекка Уинтерз - Очарование её глаз
— Покажите мне, пожалуйста, где продукты. Я хочу приготовить плотный завтрак. Вам не кажется, что он похудел?
Доминик почувствовала облегчение, увидев улыбку Элени.
— Хорошо, что вы вернулись.
Ах, Элени... Мне нужно было услышать это.
Они трудились на кухне, как два заговорщика, и вскоре Доминик понесла в спальню поднос. Ее обрадовало, что Андреас открыл глаза, когда она подошла к кровати.
— А вот и дары! Сядьте, милорд, и я обслужу вас.
Улыбка мужа показалась ей ослепительной.
Когда он подчинился приказу, она поставила поднос ему на колени.
— Я не знал, что Анна умеет готовить такую еду...
— Это не Анна, а я! — (Андреас изумленно взглянул на нее.) — Не беспокойся. Я договорилась с Элени, и ничьи чувства не ущемлены.
Доминик взбила подушки и, устроившись рядом с ним, взяла свою тарелку. Она с восторгом наблюдала, как Андреас управляется с тостами и яичницей. Он выпил апельсиновый сок залпом.
— Странно, — заметила Доминик, потягивая сок. — У Элени сложилось впечатление, что ты потерял аппетит, хотя так не кажется. Надо признаться, что, несмотря на преклонный возраст, ты кое в чем очень удивил меня.
Андреас бросил на нее косой взгляд.
— В свою очередь признаюсь, что сюрпризы, которые преподнесла мне ты, достойны восхищения.
— Может, следует повести тебя к врачу и проверить, в каком состоянии твое сердце? Так, на всякий случай?
— Ах ты, маленькая насмешница! — Он схватил ее в объятия, и Доминик расхохоталась. — Спасибо за завтрак. Он был почти так же восхитительный, как ты.
Она кокетливо улыбнулась:
— Ты находишь меня восхитительной? Скажи это по-гречески.
— Позже, — прошептал Андреас, прижимаясь к ее губам. — Сейчас я занят более важными вещами.
— Осторожнее! Поднос!
Слишком поздно. От звона разбившейся посуды Доминик поморщилась.
— Оставь это! — приказал Андреас, не позволяя ей встать с постели. — Прислуга уберет.
— Они не должны убирать то, что произошло по нашей вине.
— За это я им плачу.
— Да, за обычную работу.
— Подобные случаи — обычная работа для них.
У них уже бывали споры на эту тему.
— Прости. — Доминик прижала ладони к его щекам. — Я выросла без прислуги и поэтому стремлюсь все делать сама. — Она заглянула ему в глаза. — Мне нравится обслуживать тебя.
Андреас вздохнул:
— Давай договоримся. Конечно, мне приятно, что моя жена заботится обо мне, но... — Телефонный звонок не дал ему договорить. — Элени, наверное. Она не станет беспокоить нас по пустякам.
Все еще обнимая Доминик, он протянул руку к телефону.
Разговор оказался коротким. Судя по его нахмуренным бровям, что-то случилось, решила Доминик.
Андреас не ожидал, что воссоединение с Доминик вызовет у него желание остаться с ней навсегда. Она доставила ему дотоле неизведанное наслаждение, и он чувствовал себя так, словно заново родился.
Но какими бы чудесными ни были последние двенадцать часов, он не настолько слеп, чтобы не видеть, как хрупок их брак. Остается множество проблем.
Предупреждая Доминик, что разрыв между ними может произойти в течение двух дней, он не мог представить себе, насколько точным окажется прогноз.
Одного телефонного звонка оказалось достаточно, чтобы вернуть его к реальности и разорвать тонкую паутину вновь обретенной радости.
— У нас гости, — мрачно объявил он, положив трубку.
— Кто?
— Олимпия и Ари. Пол помогает им устроиться. У нее отпуск. А мне нужно возвратиться в Афины. Я сказал, что яхта и вилла — в ее распоряжении.
Андреас заглянул Доминик в глаза, ожидая увидеть в них облачко разочарования, но, к его удивлению, они оставались ясными.
— Я уже говорила, что ты самый добрый, самый щедрый человек на свете. Прими душ, а я помогу ей с Ари. Но, пожалуйста, переберись на мою сторону кровати, дорогой. Не хватало, чтобы пришлось срочно везти тебя к врачу не только по поводу сердца, но еще и с порезами!
Доминик страстно поцеловала его и исчезла. Андреас ошеломленно смотрел ей вслед. Его жена неузнаваемо изменилась.
ГЛАВА ПЯТАЯ
В окно Доминик увидела Пола, выносившего из вертолета вещи, и выбежала на улицу.
— Привет, Пол! Помочь тебе?
Он медленно оглядел женщину, задержав взгляд на прическе. Очевидно, ему никак не удается привыкнуть к ее новому облику.
— Там больше ничего нет.
— Давай я отнесу эту штуку. — Доминик вытащила у него из-под руки нечто похожее на яркий напольный тренажер.
— Спасибо.
— Не за что.
У входа их встретила Элени.
— Я поместила Олимпию в розовую комнату. Она в кухне, греет рожок для малыша.
— Чудесно. Пойдем, Пол. Давай поставим кроватку для Ари.
— Я уже поставил.
— Знаешь, ты просто чудо!
Улыбка — редкая гостья на лице Пола — преобразила его. По словам Андреаса, ни одной женщине еще не удалось затронуть сердце ею друга.
Пол пошел за Доминик в спальню, где Ари, лежа в кроватке, занимался созерцанием пальчиков на ножках. Увидев ее, малыш жалостно сморщил хорошенькое личико.
— Я ужасно действую на него, — пожаловалась она, когда ребенок разразился плачем. — На днях произошло то же самое.
— Он тебя не знает. Ну-ка, Ари, иди ко мне. — Сказав что-то по-гречески, он взял малыша на руки. Ребенок сразу перестал плакать, продолжая с опаской смотреть на Доминик.
— Гмм, дядя Пол, — поддразнила его Доминик. — Кто бы мог подумать, что ты такой волшебник?
— У Пола масса скрытых талантов.
Доминик обернулась. Андреас побрился и надел белые брюки и синюю трикотажную рубашку с короткими рукавами, подчеркивавшую широкую грудь. Затаив дыхание, она любовалась его мужественным лицом и стройной фигурой.
Переведя взгляд на Пола, Доминик увидела, как тот покраснел.
Выходит, друг Андреаса, рослый, внушительный мужчина, на самом деле застенчивый и приятный человек. Прошедший год на многое открыл ей глаза.
— Я хочу понять, что это такое. — Доминик поставила на пол детский тренажер. — Давайте посмотрим, как Ари управляется с ним.
Как только ребенка опустили на пол, он принялся со всей силы ударять по подвешенным мягким игрушкам, явно наслаждаясь. Доминик заметила в чертах детского лица несомненное сходство с Олимпией.
У нее сжалось сердце от мысли, что Тео лишил себя собственной плоти и крови. Каждый ребенок заслуживает, чтобы у него был отец.
Доминик обожала своего отца. Он всегда чудесно относился к ней, особенно после того, как она, плача, сообщила ему по телефону о страшном диагнозе. Когда отец сказал, что с ней все будет в порядке, его устами, казалось, говорил Бог.
