Его тайная одержимость (СИ) - Лиман Алиса

— Я сейчас же разорву отношения с Галей, — спокойно объясняет он, накручивая локон моих волос на свой палец. — И докажу тебе, чего ты на самом деле достойна. Ты выберешь меня.

Меня убьет мама. И Галя заодно. Но это все пустяки.

А вот что папа во мне будет разочарован — я не переживу…

«На чужом несчастье счастья не построишь» — он всегда так говорит. Мне с детства было запрещено брать чужое. А Рома — не просто чужой. Он — жених моей сестры.

Да у папы попросту сердце не выдержит, если он когда-нибудь узнает, что я натворила…

Он не узнает! Ни за что!

— Рома, — называю его по имени, а в горле словно болезненные шипы, от того, что я собираюсь сказать, — вы хотели моего прощения?

Вижу по его глазам, что он уже знает, что ничего хорошего я ему не смогу обещать:

— Так вот если вы бросите мою сестру, я уже вас никогда простить не смогу.

Хмурится:

— Сонь, перестань думать о других, — просит он.

Пытаюсь снова не разрыдаться. Набираю полные легкие воздуха, понимая, что по-доброму нам из этой ситуации не выбраться. Нет у меня столько сил, чтобы убеждать его.

— Это вы перестаньте думать только о себе и своих собственных желаниях! — шиплю я, пряча все свои настоящие эмоции за маской злости. — Я пыталась по-хорошему! Вы не посмеете меня снова опозорить! Я в прошлый раз с трудом это скрыть смогла! Разве не понятно?! Потому-то и не пошла в полицию! Чтобы не афишировать, что надо мной надругались на моей собственной свадьбе!

Отшатывается. Вижу, что ему больно от моих слов не меньше, чем мне самой. Я вру ведь. И судя по его реакции, достаточно убедительно выходит.

Но я не могу проверять, насколько папино доброе сердце готово выдержать подобные разочарования от его любимой дочки. Мало того, что собственному мужу изменила, и ношу ребенка от другого, так еще и у сестры жениха собралась отобрать.

И кажется на какое-то мгновение, я действительно была готова это сделать…

15. ОНА

Насилу заставляю себя выйти к ужину, потому что знаю — иначе папа будет волноваться. Вхожу в просторную столовую, когда все уже собрались за столом.

— Соня, ну в чем дело? — ворчит мама. — Семеро одного не ждут. Роман нам тут такой ужин организовал, что за неуважение?

— Ну и начинали бы без меня, — бурчу себе под нос, опускаясь на стул рядом с папой.

Стараюсь не встречаться взглядом с сестрой и ее женихом, однако буквально чувствую, как он прожигает во мне дыру своими голубыми глазами.

— Простите нашу грубиянку, Рома, — сетует мама. — Гормоны, сами понимаете… Спасибо за шикарный прием. Я признаться, таких изысков в жизни не пробовала.

Без особого энтузиазма ковыряюсь в тарелке, изучая эти самые изыски.

— Это не мне спасибо, а ресторану, — сухо отзывается он. — В моем доме кухня не используется по назначению.

— Ну так, ресторан-то твой! — вставляет Галя. — А это, считай, сам приготовил!

— По мне, так жена мужу должна готовить, — папа неодобрительно смотрит на Галю, и та тут же затихает. — А не он сам. И уж точно не ресторан.

— Вот еще, — вклинивается мама, как делает каждый раз, когда папа пытается воспитывать Галю. — При муже — ресторанном магнате, еще жене кухаркой становиться. Она его визитная карточка, а не домработница. Правильно ведь говорю, Рома?

Бросаю боязливый взгляд на Романа в ожидании его ответа. Глядит на маму исподлобья, так и застыв с вилкой в руках:

— Визитные карточки отпечатываются тысячами и раздаются в чужие руки. Я вас правильно понял?

— Ой, ну что вы! — отмахивается мама, неловко усмехаясь. — Я же не это имела в виду. Я о том, что при таком мужчине и женщина должна быть соответствующая. Так сказать, картинку красивую создавать для состоятельного человека. Быть его лицом…

— Лицо меня и мое устраивает, — довольно резко перебивает ее Роман.

Я буквально кожей ощущаю нарастающее напряжение, когда столовой повисает неприятная тишина.

Блин. Это же не из-за меня? Хоть бы нет. Как же неловко.

Вилка в моей руке подрагивает, предательски ударяясь о тарелку.

Голубые глаза как назло концентрируются на мне, а затем на моих руках. Взгляд усталый. Рома вздыхает тяжело, вновь переключая внимание на маму:

— Но насчет соответствующей — согласен, — будто решив не нагнетать обстановку наконец-то хоть в чем-то соглашается он с мамой.

Я выдыхаю и принимаюсь снова ковыряться в тарелке, изредка бросая взгляды на папу, который глядит как-то неодобрительно на наше семейство. Его мохнатые брови сползаются на переносице, когда мама снова решает подать голос:

— А чего не возьмете себе на вооружение какого-нибудь шеф повара из ваших ресторанов?

— Татьяна! — не выдерживает папа.

— Не, ну а чего? — недоумевает она. — Ты видел, кухня вон какая, а стоит без дела.

Роман как-то недобро усмехается:

— Мои повара привезены из разных уголков мира после тщательного отбора. И теперь, долгими и упорными изысканиями адаптировав свои блюда под вкусы российских потребителей, зарабатывают мне миллионы. Действительно считаете, что мне стоит держать их на своей кухне? — не без сарказма спрашивает он. — Думаю, тогда бы мне было выгоднее жениться на одном из них.

Мама с Галей смеются, восприняв слова Ромы как шутку. А папа все еще хмурится.

— Но я начинаю сомневаться в квалификации одного из них, — продолжает Рома. — Соня, почему вы совсем не едите?

Вздрагиваю, переводя взгляд на мужчину.

Спокойно, Соня. Он задал вполне обычный вопрос. Тут нечего нервничать.

— Вам не нравится? — продолжает он.

Глотаю воздух, буквально не находясь, что ответить.

— Не обращайте внимание, Рома, — спасает меня мама. — У беременных всегда так: сейчас не хочу, а потом ночью у холодильника ее ищи. Да и Сонька с детства слишком разборчивая в еде была. То буду, это не буду. Папка наш избаловал девицу — будто принцесса.

Рома не отрывает от меня взгляда, пока мама продолжает тараторить о моей привередливости.

— Я могу заказать для вас что-то другое, если вам не по душе морепродукты, принцесса, — предлагает он, будто назло делая акцент на последнем слове.

В лицо бросается жар:

— Н-не нужно, — наконец отзываюсь я, вспомнив, что ртом можно еще и разговаривать, а не только судорожно дышать. — Я просто не привыкла к такой еде. Запах странный и…

— А к какой вы привыкли? — не отстает Роман.

— К д-домашней, — сама себе кажусь какой-то непроходимо глупой. Ответы кажутся слишком очевидными и примитивными. Тогда зачем он спрашивает? Хочет меня смутить?

Злится, что наговорила ему гадостей, и теперь хочет самоутвердиться за мой счет?

— Завидую, — отзывается он вдруг, опуская вилку в тарелку, и откидываясь в кресле.

А я понимаю, что это очередной камень в Галин огород, а вовсе не в мой.

Пытаюсь найтись, что ответить. Но мама как всегда, впереди планеты всей:

— Так мы пока у вас гостим, тоже глядишь вас к чему домашнему приучим. Это у нас на раз-два. Заодно и кухню вашу новую опробуем. Да ведь, Сонь?

— Значит, Соня сама для мужа готовит? — будто промежду прочим спрашивает Рома, складывая на груди свои огромные ручищи.

А мне под кожу забирается странное ощущение, что этот, казалось бы, простой вопрос насквозь пропитан ревностью. Прячу руки под стол, чувствуя, что не в силах унять дрожь.

— Ой, да что она там готовит, — отмахивается мама, очевидно почувствовав опасность для Галиного положения в данном вопросе: готовить-то моя сестра действительно особо не умеет. — Генка как укатил в Москву, так толком и не приезжал. Эта вообще непутевая такая, что боюсь, он как приедет на развод подаст.

О, ну блеск! Решила за мой счет Галино положение укрепить? Так сказать, контраст создать. Да только не в ту степь гнет. Вижу, как голубые глаза сверкнули каким-то нездоровым интересом.

— Не подаст! — отрезаю я, до боли впиваясь пальцами в мягкую обивку стула. — Настоящая любовь еще и не такие испытания вынести может!