Сбежавшая невеста для Грозного - Елизавета Найт
Промах номер два. Люди Амирова. Как они смогли так быстро ее отыскать? От телефона я избавился. Тачку у нее спиздили. Где я прокололся?
Это надо еще обмозговать.
Поворачиваю ключ в замке зажигания и втыкаю передачу.
Стараюсь не смотреть на эту… Аглаю.
По венам обжигающим и сносящим башку огнем все еще струиться адреналин. Ну и зараза! Ее родакам никаких бабок не хватит расплатиться за девчонку!
Включаю поворотник и выворачиваю руль.
— Я хочу в туалет, — заявляет она.
Что, бля? Я аж воздухом подавился.
— Ходила уже, на заправке, — цежу зло.
Совсем что ли сдурела? При мне про толчок может больше не вспоминать.
— Я… — мнется, ладошки в замок сцепила. — Я… не ходила… я убегала.
— Значит, сама виновата! — отрезаю строго.
— Да ты! Да я… Ты хочешь, что бы я сделала все это у тебя в машине?
Резко поворачиваюсь к ней.
В бело-голубом свете приборной панели она кажется неестественно бледной, ярко-синий взгляд лихорадочно горит, соблазнительно пухлые губы упрямо поджаты.
На пару секунд дольше, чем надо задерживаю на них свой взгляд. А ведь они такие от природы. Розовые, манящие, соблазнительно выступающие одна над другой.
Я видел сотни накачанных какой-то херней баб, эта девчонка совсем не была них похожа.
Встряхиваю головой. Ебать, нашел о чем думать!
— Мне плевать, что и где ты будешь делать, но из машины ты больше не выйдешь до самой Москвы! — рычу раздражённо и снова смотрю на ночную дорогу.
— Значит так? — ее голос дрожит от раздражения и страха.
О, я чувствую, что она боится меня. Она так мило вздрагивает, когда я хватаю ее за руку.
Стоит моим пальцам сомкнуться на ее запястье, как она ее бьет дрожь. Под моими пальцами отчаянно и неровно бьется ее пульс. Я чувствую его. Это ни с чем не перепутать.
Страх. Что-то темное, опасное. Если смог однажды почувствовать его в своем противнике, уже сложно остановиться. Становишься наркоманом Фобоса (*Божество в древнегреческой мифологии, олицетворявшее страх).
Ее страх особенно сладок. С легкими нотками лимонника и вербены.
Делаю глубокий вдох и прикрываю на секунду глаза.
Внутри разливается дикая сместь из презрения к девчонке, раздражения этим чертовым заданием и острых ноток ее страха. Она меня боится. И это заводит, в какой-то степени.
Встряхиваю головой.
Совсем что ли поехал?
— Да, — опускаю голос до зловещего шепота. — Именно так.
Она резко отстёгивается и пытается на ходу перелезть на заднее сиденье.
Копной своих струящихся волос задевает мое лицо. Меня обдает ее запахом.
Сердце все это бившееся ровно неожиданно ускоряется.
— Куда? — одной рукой сжимаю руль, другой пытаюсь вернуть на место эту долбанутую.
— Писать! — кричит она мне в лицо.
— Ты ебанулась?
— Нет, — выдыхает она мне в лицо. — А ты? Что мне еще делать? Я видела у тебя на заднем сиденье бутылку! Сделаю свои дела в нее!
— Да, блядь! — рывком возвращаю ее на место.
Девчонка падет на кресло и подтягивает колени к подбородку. Обиженно обхватывает ноги руками.
Ее фигурка кажется такой хрупкой, беззащитной. Внутри неожиданно возникает порыв протянуть руку и положить на ее ладонь.
Одергиваю себя. Манипуляторша хренова! Она только что с удовольствием настроила против тебя толпу злых и голодных мужиков на заправке. Она точно знала, что мне прилетит от них по ебалу. А сама сбежала.
— Хочешь в туалет? — рычу раздражённо.
Она кивает, не удостоив меня обиженным взглядом.
— Отлично, — мои губы сами собой расплываются в улыбке. — Прошу!
Резко бью по тормозам и сворачиваю на обочину. Фары выхватывают темный остов автобусной остановки.
— Что это? — она расширенными от удивления глазами смотрит за окно.
— Твой туалет.
— Это? — она кивает на заброшенную остановку где-то на трассе.
— Почему нет? — откидываюсь на сиденье и поворачиваюсь к ней.
— Это же остановка.
— Пиздец, ты проницательная.
— Я серьезно, — злится она. — Я не вижу здесь туалета.
О, она уже взяла себя в руки.
— Если ты собиралась ссать в бутылку при мне, то присесть за остановкой — это уже роскошь.
— Сдурел? Я не буду там… — она задыхается от возмущения и смущения одновременно, — писить…
— Не хочешь за остановкой, можешь добежать до деревьев, — киваю на чахлую лесопосадку, что черными корягами торчит метрах в двадцати от дороги. Прямо за небольшим оврагом.
— Я не пойду, — качает она головой с округлившимися глазами.
— Не хочешь идти — не хочешь в туалет, — поворачиваю ключ в замке и завожу мотор.
— Ты, ты! — взвизгивает она. — Ты… Пожалуйста…
Добавляет совсем тихо.
— … мне очень надо в настоящий туалет, — опускает голову, длинные локоны рассыпаются по плечам и шелковистой волной закрывают ее лицо от меня. — Кажется, у меня начались эти дни…
Глава 15. Алексей
— Что? — рычу, а сам чувствую, как кровь приливает к шее.
Да что за..? Почему я должен нянчится с этой?…
Закрываю глаза.
Вдох, выдох.
Вдох…
Аромат вербены щекочет ноздри. Мягко и ненавязчиво растекается внутри меня.
Выдох.
— Прошу… — ее голос серебрянным колокольчиком звенит рядом со мной. — Мне очень — очень надо. Я больше не буду убегать.
— Врешь, — бросаю резко.
Она дергает как от удара. Но упрямо молчит. Мозгов хватает не спорить и не пытаться меня переубедить.
Набираю на навигаторе вводные, ищу ближайшую заправку или кафе.
— Через двадцать километров будет поселок, так есть круглосуточный магазин, — включаю поворотник и выруливаю обратно на трассу.
— Это долго? — она вскидывает свои длинющие ресницы и смотрит на меня затравленной овечкой.
Играет?
— Не больше двадцати минут.
— Хорошо, — выдыхает она. — Меня Аглаей зовут…
Она что, решила познакомиться поближе? Лучше бы молчала или обиженно поджимала свои пухлые губки.
— А тебя как зовут?
Не собираюсь отвечать. Друзьями нам не быть.
— Я же должна как-то к тебе обращаться, — не унимается она.
— Никак! — рыкаю раздражённо. Бесит. Как она меня бесит. — Никак не надо ко мне обращаться. Ты должна сидеть и молчать. Все!
— Да что я тебе сделала такого? — вспыхивает она. В ее звонком голоске звенят обида и слезы.
Вдох. Выдох.
Еще крепче сжать руль и не поддаваться.
Вдох.
— Отвечай! — кричит она и дергает меня за рукав.
Движением, доведенным до автоматизма, перехватываю ее руку и выкручиваю. Это рефлекс, выработанный за годы тренировок.
И снова под моими пальцами девчонка вздрагивает. Ее бархатистая, нереально нежная кожа покрывается мурашками.
— Ааа! — кричит она. — Пусти! Мне больно!
Включаю мозги и отпускаю ее руку. Блядь!
— Сильно больно?
— Не твое дело, — она бережно укачивает вывернутую руку.
— Никогда не
