Бетти Монт - Грешная и святая

У Сью кружилась голова, по щекам катились слезы. Только спустя полчаса она наконец смогла успокоиться и умыть свое заплаканное лицо, расчесать спутанные волосы.

Ложась спать, она обнаружила, что одна из стоявших на комоде фотографий исчезла.

Сьюзен, нахмурившись, смотрела на комод. Какая именно? Ей понадобилось время, чтобы вспомнить – пропала фотография, где были запечатлены она, ее мать и Питер в его апартаментах во время приема, который он давал на своей вилле в Тетуане.

Ее взял Ричард. Но зачем? С какой стати его интересует ее семейство?

3

Сьюзен ходила взад-вперед, то и дело озабоченно поглядывая на наручные часы. Шадия опаздывала. К этому времени им уже следовало зарегистрировать багаж и получить посадочные талоны. Неужели по пути в «Хитроу» подруга попала в автомобильную пробку?

Неожиданно по зданию аэропорта прогремело ее имя.

– Мисс Сьюзен Честерфилд, вас просят подойти к справочному бюро…

Несчастный случай! – пронеслось в голове у Сью, когда она быстро направилась к стойке, толкая перед собой тележку с чемоданом и сумкой. Шадия попала в аварию. Она ранена, она умирает… она умерла…

Успокойся, приказала она себе, отбрасывая прочь мрачные мысли. Сначала выслушай, что тебе скажут, а уж потом начинай паниковать.

Подойдя к справочному бюро и улыбнувшись сидящему в окошечке служащему, Сьюзен хриплым от волнения голосом сказала:

– Здравствуйте, я Сьюзен Честерфилд – у вас есть для меня сообщение?

Служащий переспросил:

– Мисс Честерфилд? Могу я взглянуть на ваш билет?

Девушка протянула ему билет, он быстро просмотрел его и отдал обратно.

– Благодарю вас. Нам только что позвонил мистер Камаль Тази. Его жена не может вылететь вместе с вами сегодня, она плохо себя чувствует – кажется, что-то с желудком. Но она присоединится к вам через несколько дней, как только ей станет лучше. Он сказал, чтобы вы обязательно позвонили им, как только доберетесь до места.

Сьюзен озадаченно смотрела на служащего. И что же ей теперь делать? Лететь одной? Или сдать билет и подождать Шадию! Она взглянула на часы и обнаружила, что для принятия решения у нее остается всего четверть часа. Если она не успеет зарегистрировать багаж, то опоздает на самолет, и ей к тому же не возвратят за билет деньги.

С одной стороны, глупо менять принятое решение и откладывать поездку, но с другой – хочется ли ей прибыть в Тетуан одной?

На вилле полно слуг: повар, экономка, садовник. Они работают в усадьбе с утра до ночи и живут там же, в жилом помещении над огромным гаражом. Днем она будет в полной безопасности, но ночью, кроме нее, на вилле не окажется ни души, и это обстоятельство не вселяло спокойствия в ее душу. Может, попросить экономку спать в доме, пока не приедет Шадия?

Она посмотрела на стеклянные двери аэропорта. На улице шел дождь, небо выглядело серым и унылым, создавалось впечатление, что такая погода установилась надолго. Очень уж ей не хотелось под этим дождем возвращаться к себе домой, когда в Тетуане, вне всяких сомнений, ярко светит солнце.

И Сьюзен приняла решение. Она быстро направилась к стойке, предъявила багаж и получила посадочный талон. Затем прошла через таможню и паспортный контроль, и у нее еще осталось немного времени, чтобы позвонить подруге, прежде чем объявят посадку на самолет.

К телефону подошел Камаль.

– Ах, это ты, Сью! Тебе передали наше сообщение? – К ее удивлению, голос Камаля звучал скорее радостно, чем взволнованно. – Мне ужасно жаль, что мы тебя расстроили. Шадия тоже очень огорчена, но наш доктор считает, что ей пару дней лучше побыть дома. Он хочет, чтобы она прошла несколько тестов…

– А что случилось? – перебила его Сьюзен и была поражена, когда из трубки послышался вдруг короткий довольный смешок.

– Да ничего страшного, но… – Камаль помолчал, а затем гордо объявил: – Ей ночью стало плохо, мы решили, что это желудочный грипп, поэтому утром первым делом вызвали врача… И он сказал нам, что у Шадии будет ребенок!

Сьюзи облегченно вздохнула.

– Ой Камаль, это просто замечательно! Я так за вас рада: я знаю, как Шадия хочет ребенка, как вы оба мечтаете о нем!

Камаль продолжал что-то радостно говорить в трубку, но по аэропорту объявили, что посадка на самолет заканчивается, и Сьюзен пришлось оборвать его.

– Извини, Камаль, но мой самолет улетает, мне пора! Поцелуй за меня Шадию, скажи, что я ей позвоню и что если у нее нет горячего желания ехать в Тетуан, то пусть сидит дома.

Камаль пообещал передать все это жене.

– Сейчас она в постели, отдыхает, но я знаю, что ей очень хочется присоединиться к тебе. Возможно, мы прилетим вдвоем. Ты не будешь возражать?

– Разумеется, нет! Я буду очень рада! – сказала Сьюзен и повесила трубку.

Полет до Тетуана занял два часа, и все это время, глядя на синее небо и золотистые от солнца облака, девушка предавалась мечтам, в которых почти постоянно присутствовал Ричард Харрис. Она прилагала немало усилий, чтобы прогнать его образ, но тщетно.

Сью не видела его с того самого дня, когда он поцеловал ее. Память – и во сне и наяву – вновь и вновь возвращала ее к тем минутам. Надеюсь, что к моему возвращению он уедет за границу! – подумала она, когда самолет приземлился.

Вышедшую из самолета на яркий солнечный свет Сьюзен встречал работающий у отчима садовник, который выполнял также обязанности шофера, когда возникала такая необходимость. Бурнус в серую полоску делал его выше и стройнее, чем он был на самом деле. На голове у него была тюбетейка, лицо в оспинах, глаза темные и как будто влажные, улыбка приветливая. Лицо его жены Фатем, одетой в длинный черный балахон, до самых глаз закрывала чадра.

– Здравствуй, Ашраф, здравствуй, Фатем! – Сьюзен очень обрадовалась, увидев их, и, вспомнив несколько слов по-арабски, поприветствовала встречающих ее слуг на их родном языке.

Фатем, склонив голову, отвечала ей также по-арабски. Ашраф же заговорил по-английски:

– Добро пожаловать в Марокко, мисс Сьюзен! Позвольте мне взять ваш багаж. – Он забрал у нее чемодан и сумку. – Вы прилетели вместе с подругой?

– Нет, она прибудет позже, через несколько дней.

Это известие огорчило Ашрафа.

– И вы летели в одиночестве? – Он выучился английскому, когда работал у одного американского дипломата, поэтому к арабскому акценту у него добавлялся еще и американский.

Мусульмане избегают говорить с посторонними женщинами, прикасаться к ним, оставаться с ними наедине, но Ашраф уже долгие годы работал у Островски и знал Сьюзи еще ребенком. И раз уж у той не было мужа, который бы позаботился о ней, считал своим долгом относиться к Сью как к дочери.