Снова моя - Надежда Марковна Борзакова
Добравшись домой, сразу поставила вариться овсянку и поспешила в душ. Всю одежду с себя бросила в стиралку, долго-долго мылась под упругими горячими струями. Словно таким образом можно было смыть с себя события вчерашней ночи.
Моя жизнь не была богата романами. Все из-за банальной нехватки времени на отношения и еще более банального желания беспамяти влюбиться. Так, как тогда… Да, вот такая я глупая. Как мотылек, выживший в огне, который снова его ищет. Ищет и не находит. Так, все какие-то бутафории. И убеждать себя в обратном выходит не долго.
Все из-за Гада Ветрова. Не приедь он под офис и не устрой дурацкую сцену, этой ночи бы не было. И вот что теперь делать?
Только села завтракать, начал звонить телефон. Конечно же, это был Ваня. Конечно же, я не взяла трубку. Конечно же, это по-детски и глупо. Но более умного решения, чем просто-напросто не брать трубку, а еще лучше, поскорее поехать в офис, в голову не приходило. Ваня не из тех, кто припрется на работу выяснять отношения. Но вот после работы приедет обязательно. Что ж, одиннадцать часов лучше, чем ничего.
Быстренько собравшись, вышла из дому. Сбежала по ступенькам вниз. И только после того, как распахнула дверь парадного, подумала что Ваня, в принципе, мог приехать ко мне и ждать сейчас прямово дворе. А я перед выходом даже в окно посмотреть не удосужилась. Все эти разумные и, как часто бывало в моей жизни, запоздалые мысли, вихрем пронеслись в голове, пока я наблюдала, как открывается дверь машины. Вот только приехал не Ваня. Приехал Ветров собственной персоной.
Сегодня на нем распахнуая кожанка, словно на дворе не по-зимнему холодный март, а разгар весны. Под ней тонкий кашемировый свитер, под ним кубики пресса. Вот, честное слово, даже с нескольких метров я видела, как они проступают под тканью. Синие джинсы, стильные ботинки из светло-коричневой замши. Такие можно носить только если ездишь в машине.
— Привет, Златовласка, — криво ухмыльнулся мужчина приблизившись. В черных глазах насмешливые огоньки. — А я, честно говоря, как приехал, подумал, что зря. Вдруг ночка досталась твоему герою. Как там его? Ваня?
— Надо же, такой успешный бизнесмен, а сначала делает, а потом думает. Как же ты работаешь? Или это все хорошие помощники, нанятые папой? Или сам папа?
Черные глаза опасно сверкнули. Малейший намек на то, что он никто без своего отца на раз выводил Ветрова из себя. Справедливости ради, если так было восемь лет назад, то сейчас он сам с усам. Гугл не врет. Как-то на кофе-брейке полистала пару минут для информации о клиенте… Как бы там ни было, сейчас я справедливой быть не хотела.
— Может мне тогда проект с ним обсуждать?
— Ты забыла, с кем говоришь, девочка? — прорычал он, с угрозой нависая надо мной.
По спине прошел холодок. Тело инстинктивно сжалось, словно в ожидании удара. То, что Ветров никогда себе такого не позволял, не отменяло опыта, дарованного мне «счастливым» детством в компании папочки.
— Я говорю с тобой, Ветров, — вскинула голову. — Если мои слова так сильно задевают, то может, стоит что-то изменить в жизни? Ну, что б они перестали быть правдой?
— Правда, девочка, у каждого своя. Может мне пойти перед твоим нищебродом извиниться за то, кем родился?
— А может тебе, Руслан, просто отстать от меня? Я же тоже нищебродка и не ровня тебе. Что ж хвостом за мной таскаешься?
Он схватил меня за плечо, дернул к себе, сближая наши лица. Показалось, я ощутила жар от его руки даже сквозь одежду. Он проник под кожу, проник в кровь и разнесся по всему телу с каждым ударом сошедшего с ума сердца. Угольно-черный взгляд прожигал насквозь. Полный злости и еще какого-то чувства. Мощного, горячего, неконтролируемого, как лесной пожар, выжигающий дотла.
— Ты знаешь почему, — теплое дыхание, пахнущее мятой, щекотало губы. — Потому что я тебя хочу и ты будешь моей. Рано или поздно будешь. Снова.
— Снова на спор или просто для коллекции? — спросила и почувствовала обжигающую боль.
Он стиснул зубы. Отпустил. Отвернулся, играя желваками на скулах.
— Оставь меня в покое, Руслан, — каким-то чудом сумела выдавить я и зашагала прочь.
Слезы жгли глаза, оставляли горячие дорожки на холодных щеках. Злые, обиженные слезы глупой девчонки, которая наворотила не пойми что, сделав хуже только самой себе.
Ваня перестал наяривать примерно в середине дня. Не приехал вечером. Не звонил и не писал всю пятницу. И чем больше проходило времени, тем настойчивее взрослая и разумная часть меня, которой было не по себе, вытесняла ликующую трусливую и детскую. Измаявшись сомнениями, я все же приняла решение. Ваню набрала сразу как вышла из офиса. Ответил он после пяти гудков. Немудрено.
— Вань, привет! — затараторила я. — Извини меня, пожалуйста, за ситуацию. Мне было очень сильно не по себе из-за случившегося. Кажется, я не до конца была к этому готова. Знаю, глупо звучит для взрослой женщины, но тем не менее это правда. Нужно было подумать…
— Подумала? — непривычно резко оборвал он мой сбивчивый лепет.
— Д-да…
— И что дальше?
— Я ни о чем не жалею, — выпалила я. — Разве только об этом игноре. Прости меня, пожалуйста.
— Да ничего, — голос на том конце линии потеплел. — Ты в офисе у себя? Давай я заеду?
Какой же ты хороший, Ваня. И зачем только тебе такая дура? От щемящего чувства благодарности и нежности к горлу подкатил комок.
— Я уже почти в метро. Давай лучше я к тебе? Так быстрее. Пятница. Пробки.
— Хорошо. Люблю тебя.
— И я тебя, — ответила я.
И, честное слово, это было искренне. Внутри стало так легко, словно я могла прямо сейчас взлететь. Усталость после рабочего дня и от бесконечных сомнений минувших сорока восьми часов, из которых я поспала всего шесть, как рукой сняло. Я чувствовала, что поступила правильно.
Душа пела. По ступенькам я бежала вприпрыжку, как школьница. В вагоне сунула наушники в уши и включила музыку. Веселую и беззаботную, как я сама в тот момент.
Ваня ждал меня упрямо на станции. В руках у него был пышный букет ромашек в синей обертке. На лице грустная улыбка. Мне стало так стыдно за себя. Наверное, если б он был зол, то было бы легче. А так… Так я чувствовала себя настоящей гадиной.
— Привет. Прос…
Прохладные пальцы легли на мои губы.
— Больше ни слова об этом.
Потом он протянул мне букет. Обняв цветы в шуршащей обертке, я сунула в
