Румелия Лейн - Волшебный оазис

Сью съежилась возле машины, отмеряя секунды ритмическим пульсированием крови в ушах. Она больше не смотрела на дорогу. Ее надежды, поддерживаемые оптимизмом отца, рухнули, как падает наземь раненая птица. Теперь она знала, что здесь, в простирающейся на многие мили пустыне, они никого не встретят. Конечно, на дороге виднелись следы машин, но, судя по их окаменелости, было ясно, что им уже много лет.

Она все это понимала, но не могла придумать, что им делать. Ее единственной заботой было найти, куда спрятаться от плавящей жары. Металлический каркас машины накалился, как утюг. Песок был еще хуже. Почти теряя сознание от жары, Сью ползала вокруг в поисках убежища, когда к ней подполз отец, взял ее за руку и, еле дыша, приказал:

— Под машину!

В яме под «лендровером» песок сразу же прилип к мокрой одежде и телу, а разогретый металл источал едкий масляный запах. В горле так пересохло, что Сью не могла глотать.

— Хорошую кашу мы заварили, — осторожно поворачиваясь, чтобы не коснуться днища машины, наигранно веселым голосом произнес отец. — Это я виноват, что мы съехали с дороги.

Сью помотала головой:

— Нет, это я виновата, что не позаботилась о воде. Ее могло бы хватить намного дольше. Мне так хочется пить!

Они молча посмотрели друг на друга.

— Я знаю. — Отец похлопал ее по руке, и на мгновение девушке стало стыдно. Он ведь тоже жестоко страдает и все же находит в себе силы улыбаться! Ей хотелось сказать что-нибудь ободряющее, но даже для этого требовались силы. Отец опустился обратно на песок. По-видимому, ему тоже было очень плохо.

Она смотрела на его седую голову, и ей до боли хотелось чем-то ему помочь. Но как это сделать? К кому обратиться? Куда идти? Если бы знать куда, она не раздумывая пошла бы, хотя ноги ее не слушались и при каждом движении кружилась голова.

Теперь уже ничто не имело смысла. Сью беспомощно лежала, и ей казалось, будто она слышит жару, шипящую вокруг нее языками пламени.

Жара продолжала пульсировать. Наверное, уже наступил день. Интересно, работают ли еще ее часы? Она повернула голову, чтобы взглянуть на них, но, ничего не разглядев, впала в забытье.

Когда Сью пришла в себя, ей показалось, что прошли столетия. Отчаянно пытаясь вырваться из забытья, она почувствовала рядом с собой резкие движения отца и услышала его настойчивый голос, прорезающий тишину:

— Сью! Послушай, Сью!

Она ничего не слышала, кроме его отчаянных попыток вылезти из-под машины. Только оставшись в яме одна, Сью вдруг различила ровный, ритмичный шум мотора.

Она не помнила, как вылезла из-под машины, и все же, наверное, это сделала. Палящее солнце, жалящее ее запекшиеся глаза и лицо, не было плодом ее фантазий. Она шаталась из стороны в сторону. Сквозь красное пятно на некотором расстоянии увидела отца. Он вдруг покачнулся и упал на колени перед двумя приближающимися коренастыми фигурами. Вскоре Сью почувствовала, как и ее тело коснулось песка…

Невдалеке она услышала голос. Долго блуждая в туманном водовороте своей памяти, Сью пыталась вспомнить, кому же принадлежит этот резкий тембр. Кто-то подхватил ее крепкими руками. Их прикосновение словно послужило ключом, и она узнала голос.

Ее плечи лежали на коленях, покрытых гладкой тканью. К губам ей поднесли бутылку с прохладной водой. Сью открыла глаза и взглянула на суровое загорелое лицо с пронзительными голубыми глазами, слегка потемневшими от сдерживаемых чувств.

Вода текла из ее пересохших губ на подбородок. Сью чувствовала, как она льется на ее грязную рубашку. Ей хотелось плакать: надо же, не кто иной, как Мэтт, нашел ее в таком виде! Струйки слез текли по песку, прилипшему к щекам.

Вода полилась в ее пересохшее горло, и, наконец, над ней сомкнулась благословенная чернота.

Глава 4

Что было дальше, Сью не помнила. Полная чернота, казалось, длилась всю ее жизнь. Наконец, в самых отдаленных уголках памяти что-то замелькало, и она почувствовала, как ее приятно обволакивает какая-то мерцающая дымка.

Она долго лежала и наслаждалась этим ощущением, ей очень хотелось, чтобы оно длилось как можно дольше. Наконец, Сью заставила себя открыть глаза и увидела над собой какой-то черный балдахин. Его край мягко колыхался на легком ветерке. За ним блестело кристально-чистое голубое небо.

Она лежала на надувной кровати, накрытая стеганым одеялом, чувствуя кончиками пальцев его шелковистую прохладу, а под головой — мягкую подушку.

Ее взгляд на несколько секунд задержался на широкоплечей фигуре с темной головой, в светлом хаки, стоящей рядом. Наконец, узнав знакомые очертания жесткой челюсти, Сью вскочила и, встретившись с неотрывно смотрящими на нее голубыми глазами, спросила:

— Где отец?

Мэтт, с полотенцем в руке, сухо ответил:

— Он в лучшем состоянии, чем вы. Спит в другой палатке.

Сью глянула на балдахин, развевающийся с другой стороны машины. И сумела разглядеть лежащего на таком же матрасе отца. Внутри палатки копошился какой-то юноша. Сью, успокоившись, снова откинулась на подушку. Слава Богу, отец всего лишь отдыхает! Она с облегчением закрыла глаза.

Как только ее тревога за отца улеглась, Сью тотчас же вспомнила о своем пересохшем, как бумага, горле. Когда она снова открыла глаза, Мэтт держал возле нее эмалированную кружку. В его взгляде она прочла суровый укор, но он лишь бросил:

— Вам еще долго будет хотеться пить.

Сью крепко взяла кружку. Теперь вода не текла по ее лицу. Ни на лице, ни в горле она не чувствовала песка. Более того, ее кожа была мягкой и чистой. Оглядев себя, она не без удивления заметила, что на ней чистая рубашка, а грязная висит на спинке складного стула. Возмутившись, взглянула на Мэтта, убирающего мыло и полотенце, и густо покраснела. Он отвел глаза от ее грязной рубашки и сухо произнес:

— Когда человек в пустыне близок к обезвоживанию, тут не до церемоний!

Сью мучительно сглотнула, но к сухости горла это уже не имело никакого отношения. Словно прочтя ее мысли, Мэтт извлек из ее чемодана новую, ненадеванную юбку.

— Как только почувствуете, что можете стоять на ногах, вот вам вторая половина гардероба, — намеренно не сводя с нее взгляда, протянул он.

С облегчением вздохнув, Сью села на постели и вдруг обнаружила, что грязная юбка еще на ней. Наблюдая за ней, Мэтт насмешливо пожал плечами:

— За сим оставляю вас наедине!

Она неуверенно поднялась и радостно обнаружила, что чувствует себя вполне сносно, если не считать тупой боли в глазах.

Зайдя за занавеску, Сью переодела юбку и провела руками по волосам, чистым и скользящим. Удовлетворенная, она с интересом огляделась.