Элла Уорнер - Долгие раздумья

Дикси поспешила к матери.

Грубость Харриетт была мгновенно забыта. Ведь и раньше, в детстве старшие сестры то и дело шпыняли маленькую Дикси. Им говорили: «Приглядите за младшей!» Но им было недосуг, и они, накричав на крошку Дикси, бросали ее где-нибудь одну. Она всегда воспринималась ими как обуза, почему же теперь что-то должно меняться?

Дикси вопросительно улыбнулась матери, ожидая улыбки в ответ. Но Фредерика, подозвав Дикси, тут же о ней забыла и напряженно следила за беседующими с Феликсом старшими дочерьми. Дикси с запозданием поняла, что ее просто отсадили подальше, на другой конец комнаты, чтобы не мешала. Возможно, была и еще одна цель: чтобы Дикси обиделась и ушла. Но она, все еще не веря в вероломство женщины, давшей ей жизнь, решила подождать развития событий.

Харриетт принесла матери кофе. Пока она шла, плавно покачивая бедрами, Дикси заметила, как провокационно смотрится на сестре короткая, отнюдь не траурная, юбчонка. Кажется, Феликс остался равнодушен к прелестям Харриетт, злорадно подумала Дикси. Его вниманием безраздельно завладела Дайана. О да! Дайана, первенец Максимилиана, всегда была его «принцессой».

Она и выглядела как сказочная принцесса: почти кукольная красота выделяла ее из любой толпы. Ее матовой коже позавидовали бы фарфоровые статуэтки. Пепельные волосы, глаза цвета китайской лазури, безупречно очерченный овал лица все это казалось Дикси совершенно неземным. Дикси считала сестру недосягаемым идеалом. И в тридцать лет, а именно столько недавно исполнилось Дайане, она была прекрасна, безупречна. Ее никогда не подводил вкус: сегодня, например, она надела роскошное платье-костюм из черного шерстяного крепа с атласными обшлагами и воротничком.

Дикси перевела взгляд на Селину, вторую по старшинству сестру. Той было двадцать девять. Она сбросила туфли и томно откинулась на спинку кресла-качалки. Черное лаке облегало женственное тело, подчеркивая соблазнительные округлости. Все в Селине было чуть ярче и живее, чем в Дайане: формы пышнее, колени точенее, а волосы более насыщенного цвета и к тому же лежали восхитительными волнами. Глаза, гораздо темнее, чем у сестер, придавали взору томность, а пухлые губки Селина сейчас надула от обиды на изящную Дайану, рядом с которой выглядела, как ей казалось, несколько вульгарной.

И Дайана, и Селина давно вышли замуж за весьма состоятельных и влиятельных людей. Это было еще до бегства Дикси, но на их свадьбах Дикси не было — ее не брали в подружки невесты, потому что черные волосы рядом с пепельными локонами сестер на фотографиях выглядели бы шокирующе.

Дикси показалось странным, что ни мужа старшей сестры, ни супруга средней не было на похоронах. Она шепотом спросила у матери, куда Дайана и Селина услали свои половины, на что мать сухо ответила:

— Они развелись.

Дикси перевела взгляд на другую участницу спектакля, разыгрывавшегося на противоположной стороне комнаты. Минерва. Бритва-Минерва. Пожалуй, она стала еще красивее и теперь находилась на самом пике своей красоты: волосы цвета спелой соломы уложены в строгую прическу, покрой черного вельветового костюма свидетельствует не только о виртуозном владении портного своим ремеслом, но и о правильной самооценке заказчицы. Черты лица у Минервы тоньше, чем у старших сестер, острее, да и вся она была тоньше и острее, в ее фигуре было что-то игривое. Дикси вспомнила, что и на язык сестрица остра, за что и получила от домашних прозвище Бритва. Странно, почему она до сих пор не замужем?

Но вот и Харриетт присоединилась к компании. Напротив Феликса сидели теперь четыре красавицы: доступные и услужливые роскошные девицы. Есть от чего потерять голову! К тому же они от него теперь зависели.

Дикси, разумеется, не знала содержания завещания, но догадывалась, что Максимилиан придумал массу оговорок, чтобы иметь возможность манипулировать женой и дочерьми и из могилы. Так что от Феликса зависело многое, если не все, в финансовом положении этих женщин.

А раз так, то, получается, я оказалась в более выигрышном положении, чем красавицы сестры и несчастная мать, рассудила Дикси. Меня ничто не сковывает, мне позволено строить будущее, как хочется, как нравится только мне. В этой комнате есть только один свободный человек, и этот человек — я!

Но почему-то она снова почувствовала себя Золушкой.

Черт меня дернул приехать в этот чертов дом, да еще в день этих чертовых похорон! И зачем я потратила так тяжко доставшиеся мне деньги на костюм-однодневку? Ведь даже элегантный черный цвет не скрыл, что костюм куплен в дешевом магазине. Кого из моей семейки волнует, что я купила эту тряпку на собственноручно заработанные деньги? На собственноручно заработанные, мысленно повторила Дикси не без иронии, вспомнив своего настоящего отца. Яблочко от яблони…

Дабы соблюсти внешние приличия, Дикси воспитывали наравне с сестрами: те же привилегированные частные учебные заведения, те же закрытые пансионы. Так что с детства, ничуть не хуже куколок-сестричек или одноклассниц, Дикси знала толк в одежде и превосходно разбиралась в дизайнерских школах. И сейчас, оценивая туалеты матери и сестер, Дикси с первого взгляда определила, кому из кутюрье отдали предпочтение женщины, демонстрирующие теперь перед Феликсом последние веяния траурной моды.

Дикси тоже в детстве выглядела на миллион фунтов: от туфелек до шляпки. А толку?

Это стиль жизни богатых людей. И, если в их компанию не попадает человек из другого мира, никто даже не замечает, насколько хороши окружающие вещи, если, разумеется, они не вопиюще дороги. Стиль жизни. Он важен, как воздух, и так же незаметен, пока не врывается чужак. И вот чужак уже здесь, и этот чужак — она, Дикси.

Глядя на «бедную родственницу», Фредерике, Дайане, Селине, Минерве и Харриетт волей-неволей приходилось задуматься, во что они превратятся, если Феликс не поддержит привычный для них уровень жизни. Красавицы наперегонки боролись за внимание молодого человека, гаранта их будущего благополучия. И Дикси, со стороны наблюдавшая за соревнованием, отметила про себя, что Феликс, понимая происходящее, не меньше нее получает удовольствие от создавшейся ситуации.

Пока претендентки шли на равных. Дикси усмехнулась: никто в этой комнате не догадывается, что в забеге принимает участие и темная лошадка. Никто не догадывается, а исход скачек предрешен, если ей, Дикси, захочется, конечно. Ну, пусть поскачут. Им полезно…

Хорошо, что ей не надо лебезить, притворяться. Она всегда была особенной в семье. И теперь оказалось, что она — особенная, и для Феликса тоже. Однако почему именно она? Почему за нее первую ухватился «золотой мальчик», ночная грёза сестричек-красоток?