Франческа Шеппард - Ловушка для Казановы

В конце концов, Шейла решила облачиться в кожаные брючки и яркий джемпер с крупным узором на груди. Губы она накрасила лиловой помадой, в уши вставила модные крупные серьги.

— Ну, держись, мистер Журналист! — сказала она самой себе и, схватив сумочку, выбежала из дому.

Стив дописывал последнюю фразу новой статьи. Был час обеденного перерыва, и коллеги давно уже разбрелись. Внезапно дверь редакции распахнулась и на пороге появилась Шейла. Как всегда, она была одета безупречно-вызывающе. Вместе с ней в комнату ворвался терпкий запах дорогого парфюма — не иначе из последней коллекции «Эсте Лаудер». Стив с унынием констатировал, что совсем не рад ее видеть.

— Привет, — сухо произнес он, уклоняясь от поцелуя. — Что ты здесь делаешь?

— Ничего особенного, дорогой. Извини за вторжение.

Голос ее звучал тревожно и чуточку виновато, и у Стива засосало под ложечкой. Что могло случиться?

— Ну, не тяни. Говори, что там такое, — нетерпеливо бросил он.

— Понимаешь, та девушка, Мэг, о которой мы говорили…

— Ну и?..

— Надеюсь, ты еще ничего не успел о ней написать?

— Очень даже успел. А в чем дело?

Шейла выдержала нужную паузу и сказала проникновенным тоном:

— Понимаешь… В общем, мне жаль, но все отменяется. Не трогай ее. Найди себе какую-нибудь другую жертву. Или вообще придумай что-нибудь еще.

Еще пять минут назад Стив был просто в отличном настроении, но теперь пришел в бешенство.

— Какого черта? — Он сам не заметил, как повысил голос. — Подкидываешь совершенно бредовую идею, настаиваешь на ней, заставляешь меня ломать голову над этой ерундой, а потом заявляешь, что все отменяется?

Голос Шейлы стал еще более виноватым.

— Пожалуйста, не сердись. Признаю, это была плохая идея. Я погорячилась и раскаиваюсь в этом. Теперь я поняла, что не имела права заваривать эту кашу.

— О каком таком праве ты говоришь?

— Мэг — моя подруга. Хорошая она или плохая, но я ее люблю и уважаю. Сама не знаю, что на меня нашло в тот вечер. — Шейла перевела дыхание и продолжила миролюбивым тоном: — В конце концов, ты всегда можешь придумать что-нибудь в сто раз интереснее.

— Я мог бы что-нибудь придумать, если бы ты с самого начала не заморочила мне голову своей тихоней! — закричал Стив, приходя в неистовство. — И что теперь прикажешь делать? Так и знал, что ты подложишь мне свинью! От тебя вечно одни неприятности!..

— Стив! — В голосе Шейлы неожиданно появился металл.

Ого! Что-то новенькое!

— Я не позволю тебе кричать на меня. В конце концов, у тебя своя голова на плечах. Но имей в виду: если статья появится в печати, ты больше никогда меня не увидишь!

Шейла развернулась на каблуках и решительной походкой удалилась. Стив бросился было за ней, но у самой двери вдруг остановился и вернулся к своему креслу. Первый раз он видел Шейлу в таком состоянии, но бежать за ней, пожалуй, было глупо.

И все-таки на месте ему не сиделось. Стив вышел в коридор и достал сигареты. Закурив, он в задумчивости уставился на бледно-желтую стену. Что-то все не очень здорово складывается. Нет, конечно, он зря накричал на Шейлу. В конце концов, время у него еще есть, немного, но все-таки. Можно разработать десять идей, она другой лучше. Но отчего-то ему было ужасно обидно отказываться от «Укрощения тихони», как он уже назвал свой проект.

А может быть, все-таки рискнуть? Плохо, конечно, но что делать. Вот Джерри знает, что если всегда вести себя хорошо, то не напишешь ни одного мало-мальски стоящего материала. Так ничего и не решив, Стив потушил сигарету и вернулся в редакцию.

А Шейла шла по улице с пылающим лицом и чувствовала себя крайне скверно. Не зря ли она так резко произнесла последнюю фразу? А что, если Стив еще больше рассердится и совсем порвет с ней?

Дура, дура, какая же я дура! — твердила она себе. Все не так сделала, все не так! Надо было действовать ласково и тактично. А она что? Какие-то идиотские ультиматумы! Шейла не узнавала себя. От тоски и страха ей хотелось плакать. Ведь Стив так зло смотрел на нее! Так ужасно накричал! Правда, его, кажется, совершенно не волнует Мэг, и это хорошо.

И Шейла принялась уговаривать себя, что на самом деле все прекрасно. Мистер Журналист нервничает, но ему это даже полезно. Ничего, пусть выкручивается… И все-таки кое-что не давало Шейле покоя. Внутри нее так и зрело враждебное чувство к Мэг, и она ничего не могла с этим поделать.

Следующие дни Стив был занят сверх всякой меры. К октябрю должен был выйти юбилейный номер «Казановы», и Старик нагрузил сотрудников по полной программе. И, само собой разумеется, Стив не переставал думать о своей рубрике. Что-то не хотелось ему снова вступать в сделку со своей совестью. Слишком болезненные воспоминания остались у него от подобных дел.

А самое неприятное — он по-прежнему много думал об этой женщине. Слишком много. Ее образ то и дело возникал у него перед глазами, и, как он ни старался его прогнать, все было зря. Два вечера подряд Стив даже провел в любимом баре, в чисто мужской компании. Они цинично хохотали над пошлыми анекдотами, рассказывали всякие байки и много пили. Вот только Мэг решительно не желала покидать голову бедняги.

В пятницу Стив впал в легкую депрессию и полночи просидел перед телевизором со стаканом кампари. Зато субботнее утро оказалось очень плодотворным. До полудня он успел закончить пару репортажей, которые давно висели над ним, и даже набросать план любопытной статьи «Стерва или ведьма?».

Стив как раз решил сделать небольшой перерыв и выпить кофе, когда раздался телефонный звонок.

— Привет! Неужели мистер Казанова изволил ночевать у себя дома? — Голос в трубке был насмешливым, но добродушным. — Ты не забыл, что сегодня мы празднуем мой день рождения?

Это была Уэнди Касперс, подруга его безоблачного английского детства. Они не виделись уже давно, и Стив успел соскучиться по этой веселой, беззаботной и очень общительной девушке. Теперь, правда, она была уже замужем, но это ничуть не отразилось на ее характере. Скорее наоборот, Уэнди стала еще веселее и жизнерадостнее. Эх, бывают же на свете счастливые браки!

В детстве Стив и Уэнди очень дружили. А когда ему исполнилось восемнадцать, он позволил себе слегка влюбиться в нее. Впрочем, это чувство прошло, уступив место всегдашней дружбе. И вот теперь Уэнди приглашала его на свой день рождения. Что ж, по крайней мере, можно будет развеяться. Определенно, вечеринка подоспела как нельзя кстати. Глядишь, познакомится там с какой-нибудь красоткой и забудет наконец эту Мэг, будь она неладна.

— Конечно, я приду, — со вздохом ответил он.