Элизабет Хардвик - Маска, кто ты?

– Вы…

– Позвольте поухаживать за вами, Робин, хотя бы для разнообразия, – настаивал он. – Между прочим, я умею отлично готовить соус «болоньезе».

Робин мысленно прикинула, как обстоят дела в ее квартире: чисто и опрятно, но совершенно безлико. Никаких фотографий, ничего, напоминавшего о том, кем она когда-то была.

Ты с ума сошла! – тут же одернула она себя. Не собираешься же ты впустить этого человека в свой дом!

И тем не менее именно об этом она только что подумала.

Каким волшебным способом сумел Реймонд внушить ей такие мысли? Наверное, на нее подействовали его слова об «одиноком чужестранце». Робин, как никто другой, знала, что такое одиночество.

– Хорошо, но учтите: просто стоять и смотреть, как я готовлю, вам не удастся! – заявила она, подхватывая букет и доставая ключ.

Войдя в квартиру, Робин сразу прошла на кухню, и Реймонду пришлось последовать за ней, так не успев рассмотреть просторную гостиную.

Большая кухня была отделана деревянными панелями, с потолка свисали пучки трав и специи, а на крюках над столом висели сверкающие кастрюли и сковородки. Этот старинный дубовый стол Робин купила на аукционе, где распродавали мебель из какого-то поместья.

– Все именно так, как я и представлял, – медленно произнес Реймонд, восхищенно оглядывая кухню.

Что это значит? – возмущенно подумала Робин. С каких это пор кому-то интересно, как выглядит ее дом?

– Я думал об этом с того самого вечера, когда мы встретились у Спенсеров, – в ответ на ее обвиняющий взгляд произнес Реймонд. – Видите ли, о человеке многое можно узнать по его жилищу.

Именно поэтому Робин и не приводила никого к себе домой. Ей совсем не хотелось, чтобы о ней что-то узнали.

– Кухня настоящего шеф-повара, – жизнерадостно объявил Реймонд, принимаясь распаковывать покупки. – Здесь есть все необходимое. И ножи острые… – заметил он, вынимая один из подставки. – А вот и бутылка красного вина – разумеется, комнатной температуры, – чтобы с наслаждением потягивать его, пока мы будем готовить.

Подняв бутылку, стоявшую на столе, он бросил вопросительный взгляд на Робин.

И действительно, перед уходом Робин специально достала из холодильника вино, чтобы к тому времени, когда вернется домой, оно нагрелось до необходимой температуры. Однако «с наслаждением потягивать» – это уже чересчур! Слишком уютно и по-домашнему звучали эти слова, а ведь именно этого ей и хотелось избежать, особенно когда дело касалось Реймонда.

– Смелее! – смеясь, поддразнил он, прочтя сомнение на ее лице, и ловко откупорил бутылку. – Я предложил вам разделить со мной всего лишь бутылку вина, а не постель.

Он снял пиджак и небрежно повесил его на спинку стула.

Робин со стуком опустила вазу на подоконник.

– Бокалы найдете вон в том шкафу, – коротко бросила она, кивнув в сторону серванта, стоявшего в другом конце кухни.

Разделить с ним постель – еще чего не хватало! Она не спала с мужчиной с тех пор, как… И Робин содрогнулась при одной мысли о том, что когда-то она делила постель со Стивеном.

Она занялась макаронами, чтобы Реймонд не заметил ее состояние, иначе он мог бы поинтересоваться, почему это здоровая и привлекательная женщина двадцати восьми лет от роду содрогается от отвращения при одной мысли об интимной близости с мужчиной.

Реймонд стал нарезать лук, и Робин невольно восхитилась его ловкими уверенными движениями. Судя по тому, что он тихонько напевал что-то себе под нос, готовить ему определенно нравилось.

Странно – прежде этот человек казался ей слишком высоким, слишком мощным, с вечно суровым выражением лица. Однако сейчас он совершенно не вписывался в привычный образ.

Реймонд повернулся, чтобы сделать глоток из стоявшего рядом бокала, и широко улыбнулся Робин.

– Здорово, правда?

Ее ответная улыбка была гораздо сдержаннее.

Непонятно, как мы вообще очутились вдвоем в моей кухне, занятые приготовлением пищи, подумала она. Мне такое и в голову прийти не могло!

– Робин? – осторожно спросил он, видя, что она не отвечает, и улыбка сползла с его лица.

Почему-то именно такая естественная, без тени насмешки или намека реакция удивила Робин. Ведь всего минуту назад, как ей показалось, ему было действительно хорошо.

И она почувствовала себя виноватой в том, что испортила ему настроение.

– Вы профессионально справились с луком, – непринужденно заметила она, сделав глоток из своего бокала. – Неужели вам уже приходилось этим заниматься?

– И не раз, – весело подтвердил Реймонд, помешивая в сковородке. – Я всегда любил готовить, хотя, должен признаться, какое-то время мне не приходилось этим заниматься. Алекс, моя жена, – нахмурился он, – считала, что ей незачем есть, если при этом за ней никто не наблюдает.

Алекс! Когда-то при одном упоминании этого имени сердце Робин пронзала невыносимая боль, но сейчас она ничего не почувствовала.

– Но ведь вы были рядом, – заметила она и снова принялась за макароны.

– Да, – с горечью откликнулся Реймонд, кладя на сковородку рубленый бифштекс. – Но, к сожалению, Алекс принадлежала к тому типу женщин, которых больше интересует, что думают о ней чужие мужья, а не собственный.

Робин даже не заметила, что взяла в руки нож, и очнулась, лишь увидев кровь и ощутив резкую боль.

Забавно, с горечью подумала она, что это именно левая рука – та самая, на которой когда-то было надето обручальное кольцо.

– Это было… Черт побери, Робин! – Реймонд, увидев кровь, бросился к ней и сжал палец, останавливая кровотечение. – Как это случилось? – В его голосе звучала тревога. – Вы сильно поранились? Может быть, надо наложить швы? Я сейчас вызову…

– Рей, – спокойно остановила его Робин. – Это всего лишь крошечная царапина. Издержки производства.

Она старалась, чтобы ее голос звучал небрежно, делая вид, что ничего особенного не случилось. Впрочем, что хотя порез действительно был незначительный, в течение ближайших недель он доставит немало хлопот, ведь ей постоянно приходится иметь дело с водой.

Надо же, какая досада! Робин не могла припомнить, когда в последний раз допускала такую глупую оплошность. Это все Реймонд виноват – заговорил об Алекс, вот она и отвлеклась.

– В шкафчике над мойкой есть пластырь, – сказала она и стала промывать ранку холодной водой. Боль в пальце помогла ей преодолеть потрясение от того, как небрежно Реймонд говорил о своей жене.

Тем временем он достал пластырь и, когда ее палец подсох, осторожно залепил им ранку.

– У меня больше нет жены, Робин, – негромко произнес он, пристально вглядываясь в ее лицо.

Наверное, решил, что я пришла в ужас при мысли о том, что собираюсь ужинать наедине с женатым мужчиной, и поэтому порезалась! – догадалась Робин. Что ж, может, оно и к лучшему… Пусть так и думает.