Энн Макалистер - Брак по завещанию
Без четверти восемь Жози, извинившись перед собеседниками, вышла на крыльцо. Улыбка еще не сбежала с ее лица, но во всем облике чувствовалась тревога. Машина у Курта была далеко не новая, и время от времени случались поломки. Вдруг он, не дай Бог, попал в аварию?
Она напряженно всматривалась в дорогу. Подошла к краю обрыва посмотреть, не покажется ли его машина. Она прождала его на улице до половины девятого. В полном одиночестве.
В девять она перестала ждать. Чуть не бегом, низко опустив голову, пересекла холл, радуясь, что Сэма там не оказалось.
Хэтти чистила яблоки. Заметив ее, она нахмурилась.
— Уже вернулась?
Жози хватило сил улыбнуться.
— Я никуда и не уходила. Должно быть, что-то случилось.
Господи, и почему у нее так дрожит голос?
— Он не позвонил, — прокомментировала Хэтти.
— Возможно, рядом не оказалось телефона. Дайте-ка, я сама, — и Жози чуть не вырвала нож из рук Хэтти и принялась за дело.
Ей нужно было чем-то себя занять, чтобы не думать, чтобы заглушить свою боль.
После того как все кастрюли с приготовленными в них блюдами благополучно оказались в холодильнике, она накрыла на стол. Свернула салфетки, придав им форму птиц. До блеска начистила кофейник, чайник, молочник и сахарницу. И при этом ни на минуту не переставала прислушиваться — а вдруг раздадутся его шаги? Пыталась сдержать жгучие слезы и не расплакаться.
Курт так и не появился.
Она твердила себе, что у него наверняка была веская причина, а она ведет себя как неразумное дитя. Глупо так расстраиваться.
Но ничего не могла с собой поделать. Боль не проходила, засев где-то глубоко внутри. Время близилось к полуночи. Она укрылась в своей комнате, и слезы полились помимо ее воли. Обычно Жози не плакала, что бы ни случилось. Но сегодня вечером она дала волю слезам.
Она сняла с себя прозрачное розовое платье, которое специально купила для этого случая, и повесила его в шкаф, плотно закрыв дверцу. Затем прошла в ванную, умылась и почистила зубы. Распустила старательно уложенные волосы. Тряхнула головой, и они рассыпались у нее по плечам. И все это время судорожно сглатывала и моргала — только бы не расплакаться!
Но когда она выключила свет и нырнула под одеяло, сдерживаться больше не хватило сил.
Сначала крупные слезы медленно покатились из-под плотно сжатых век. Она пыталась подавить рыдания, но на этот раз страдание оказалось сильнее ее воли.
Она безутешно рыдала.
Рыдала из-за несостоявшегося праздничного ужина, из-за того, что провела день рождения в полном одиночестве. Злилась на себя за то, что оказалась наивной дурочкой. Нет, лучше сказать, глупой гусыней. В ее плаче был отзвук детских обид, когда девочкой она вынуждена была тайком, со стороны наблюдать за тем, как другие веселятся и радуются жизни.
Она не знала, сколько времени так проплакала, когда вдруг ей послышался легкий стук в дверь.
Она судорожно глотнула воздуха, пытаясь заглушить рыдания и взять себя в руки. Не дай Бог, если ее услышит кто-нибудь из постояльцев!
Нет, конечно же, гости не могли ничего слышать. Ведь рядом с ней был номер, в который вселился Сэм, а уж он не станет сидеть в четырех стенах в субботний вечер. Скорее всего, это кто-нибудь из апартаментов «Бальный зал» пришел попросить лишнюю подушку, или кофейник, или мобильный телефон. Жози смахнула слезы с лица, хорошенько потерла его уголком простыни, накинула на себя халат и, изобразив приличествующую управляющей гостиницей улыбку, открыла дверь.
Перед ней стоял Сэм.
От неожиданности она не нашлась, что сказать, и молча смотрела на него.
— С тобой все в порядке?
Спросил он так же тихо, как постучался, и, против всякого ожидания, без тени злорадства. У него самого вид был несколько потрепанный: волосы взъерошенные, словно он то и дело трогал их руками; рубашка с короткими рукавами расстегнута, а край ее вылез из выцветших джинсов. Он был бос и стоял, переминаясь с ноги на ногу.
Жози, усиленно моргая и стараясь не шмыгать носом, кивнула:
— Конечно, со мной все в порядке. А почему ты спрашиваешь?
— Ну… я слышал, как ты плачешь.
Ей хотелось сказать ему, что он ошибся. Сэму Флетчеру вовсе не обязательно знать, где ее слабое место. Но беда в том, что он уже знал.
Чувствуя неловкость, она слегка пожала плечами.
— Бывает, ничего страшного.
— Он так и не пришел?
В его голосе она не услышала даже легкого осуждения, которое позволила себе Хэтти. Он просто был очень печален.
Жози снова пожала плечами.
— Уверена, у него была на то причина.
Он немного замялся, затем согласился:
— Я тоже в этом уверен.
Голос его звучал ровно и спокойно, без всякого сарказма, к которому она так привыкла, когда речь заходила о Курте.
— Тебе что-нибудь надо? — решилась она наконец спросить.
Он поднял руку, и она увидела бутылку. Не вина, а настоящего ирландского виски.
— Говорят, горе лучше разделить с товарищами по несчастью. Давай выпьем.
Жози нахмурилась.
— Выпьем?
— Но ведь сегодня твой день рождения? Надо отметить.
Пока он говорил, голос его несколько раз прерывался.
Жози уже успела немного прийти в себя, а потому обратила внимание на его необычный тон, и это заставило ее более внимательно посмотреть на Сэма.
— Ты пьян?
— Еще нет.
Он снова помахал бутылкой.
— Но я над этим работаю.
— Зачем?
— Брось, Жози. Так и будешь здесь сидеть всю ночь и жалеть себя? День рождения все-таки не день свадьбы, и ты не единственная, кого бросили.
Теперь она все поняла.
Поглощенная своими переживаниями, она напрочь забыла, что сегодня Изабел Рул вышла замуж за другого.
Жози ощутила в себе прилив чуть ли не материнской нежности к Сэму. Ее охватило желание защитить этого красивого, сильного и умного человека. В ее глазах Сэм Флетчер всегда был верхом совершенства. И как только могла Изабел бросить его и уйти к другому?
— Ох, Сэм, — беспомощно покачала она головой.
Он помрачнел, приняв ее слова за отказ.
— Плохо пить в одиночку. Ты же не хочешь, чтобы я напился один?
Выражение его лица стало еще более унылым.
— Это лучшее виски Уолтера, — доверительно сообщил он ей, кивая на бутылку. — Мой достопочтенный прапрадедушка доставал его из заначки, когда Хэтти выходила за Уолтера. Осталось всего пять бутылок.
У Жози глаза расширились от ужаса. Эти бутылки считались чуть ли не святыней.
— И ты взял одну из них?
— Хэтти уже все равно. Да и повод вполне подходящий.
Он снова высоко поднял бутылку.
