Кэрол Маринелли - Моя красавица

— Я очень рада, что ты вернулся, Алекси, — прошептала она.

— Да, я тоже рад, — откликнулся он и вновь накрыл ее губы поцелуем. Целоваться ему было гораздо проще, чем разговаривать, тем более с девушкой, имени которой он не помнил.

Глава 4

Волнения не было. Алекси поставил миллион на черное и безучастно смотрел, как вращается колесо.

Проиграть или выиграть. Это больше не занимало его. Ему не нужны были деньги, и ему не нужны были Коловски. Он больше не знал, чего хочет.

Он выиграл. Словно издалека до него доносились поздравления. Алекси обернулся к, возможно, самой красивой женщине на планете и тут же оказался в ее объятиях. Он поцеловал ее, желая почувствовать жар ее совершенного тела, надеясь разорвать охватившее его оцепенение.

Он, наконец, вернулся! Наверху для него и его спутницы был приготовлен шикарный номер. Его ждала ночь, полная наслаждения. Но…

Он стал на пятьдесят миллионов богаче, но не чувствовал радости, держал в объятиях прекрасную женщину и не ощущал возбуждения. Он ничего не чувствовал к ней.

Но его тело знало лучше его, что нужно делать, оно никогда не подводило его, исправно поддерживая репутацию плейбоя. Он увидел победную улыбку на ее губах: видимо, она почувствовала, как напряглась его плоть, и решила, что он пленен ее красотой.

Господи, как же ее зовут?

— Прости, я отойду на минуту.

Войдя в уборную, Алекси включил воду и тщательно вымыл руки и лицо, поднял голову и встретился взглядом со своим отражением в зеркале.

Черные блестящие волосы уложены — проверил.

Темно-серые глаза без красных прожилок на белках — проверил.

Мягкая кожа без намека на щетину — проверил.

Костюм от модного дизайнера — проверил.

Глава Дома мод Коловски.

Он знал, что забыл о чем-то безумно важном. Он был гораздо умнее многих, и его ум был его проклятием. Он знал. Знал больше, чем его братья и сестра, хоть и пытался стереть воспоминания из памяти. За них его отец избивал его, заставляя молчать, потому что, если бы правда вышла наружу, это вызвало бы катастрофу.

В его голове было воспоминание, картина, намек на что-то очень важное, но он не мог дотянуться до него, оно постоянно ускользало. Алекси прижался к лбом к холодному стеклу зеркала. Почему, почему он не может вспомнить? Он знал, что нужно срочно что-то делать, но не помнил, что именно.

Он глубоко вздохнул и вышел в зал, поймав взглядом изящную фигурку. Бренди — вот как ее зовут. Подходящее имя для этой легкой, игривой, пьянящей девушки. Вместо того чтобы войти в зал, он свернул в коридор, ведущий на кухню, прошел мимо возмущенных поваров, вместо того чтобы ответить на звонок своей спутницы, набрал номер водителя и велел доставить Бренди домой, или в отель, или куда ей придет в голову.

— Прикажете ей что-нибудь передать? — озадаченно спросил он.

— Нет, — ответил Алекси и отключил телефон.

Сам он вышел на улицу и поймал такси.

— Куда, сэр?

Алекси долго молчал.

— В аэропорт, — наконец ответил он.

Они выехали на знакомую ему автомагистраль. Он помнил это место, он проезжал здесь в день аварии, несся в аэропорт так, словно за ним гнался сам дьявол, но не помнил почему.

— Отвезите меня назад в город.

Водитель начал спорить, но быстро передумал, услышав шелест банкнот.

— Просто продолжайте ехать.

И они ехали. Час, два, три — они продолжали колесить по городу.

— Налево, — неожиданно сказал Алекси. — Сразу после светофора направо, потом еще раз на перекрестке.

И через минуту он увидел дом Кейт, едва различимый в ночной темноте. Маленький газон перед входом нуждался в стрижке, ее машину давно следовало помыть, а рядом с дверью висела табличка «Продается».

— Остановите здесь.

Деньги делают людей весьма толерантными к чужим странностям, поэтому таксист не только остановился, но и ждал вместе со своим пассажиром пять, десять, пятнадцать минут, пока Алекси решал, что ему делать дальше.

Он поклялся, что никогда больше не придет в этот дом. Он ненавидел себя за то, что вновь и вновь приходил к ней, зная, что из этого никогда ничего не получится.

Завтра, когда взойдет солнце, он снова будет проклинать себя за слабость.

Но…

— Уезжайте, — сказал он, расплачиваясь и выходя из машины.

— Я могу подождать, — предложил водитель. — Для начала вам следует убедиться, что кто-нибудь есть дома.

— Уезжайте, — с нажимом повторил Алекси.

Он стоял перед ее дверью в три часа ночи на пустой темной улице, глядя вслед такси и размышляя, какого черта он здесь делает.

Опять.

Он помнил свои прошлые визиты сюда, он знал ответ на свой вопрос. Алекси знал Кейт дольше всех остальных женщин, с которыми был знаком, не считая членов семьи. Алекси не любил долгих романов и серьезных отношений; когда его страсть угасала, он с легким сердцем отправлялся на поиски следующей красавицы, которая вновь разожжет ее в нем. У него не было друзей-женщин, потому что они никогда надолго не задерживались в этом статусе.

Но с Кейт все было иначе.

Он сделал глубокий вздох и постучал. За дверью залаял Брюс, представляя себя настоящей сторожевой собакой, через несколько секунд Кейт включила свет. Полусонная, она спустилась вниз, приказав себе не надеяться на невозможное. Иногда ей казалось, что она сама придумала ночные визиты Алекси, а на самом деле ничего не было, ведь не было никаких реальных свидетельств присутствия Алекси в ее доме.

Она до сих пор не знала, почему судьба уже три раза приводила его на ее порог.

В первый раз Алекси сказал, что его преследовали репортеры, он оторвался от них и неожиданно для себя оказался рядом с ее домом. Тогда Кейт предоставила ему в полное распоряжение свой диван. Когда утром она проснулась, его уже не было.

Затем, через пару недель, они очень сильно поругались из-за того, что он требовал, чтобы она сидела на работе допоздна, а она не хотела оставлять Джорджи на весь вечер с няней. Тогда он приехал на такси, извинился и обещал более строго придерживаться их договоренности о неполном рабочем дне, а когда они наконец помирились, безмятежно уснул на диване.

В третий раз он пришел после благотворительного бала полупьяный, растрепанный, злой на семью, Беленки и весь белый свет. Тогда они во второй раз поцеловались. Это был странный, сладкий, почти болезненный поцелуй. Они не обсуждали его, Алекси быстро собрался и куда-то уехал. А потом Кейт позвонил Йозеф и сообщил, что произошла страшная авария.

Но теперь он вернулся. И не только на работу, но и на ее порог. Злой, усталый, измученный, он стоял перед ней, и его глаза были полны боли.