Эбби Грин - Глаза тигрицы
Валентина вспыхнула, остро ощущая запах Джио – мужской и мускусный. Должно быть, он работал с лошадьми. Он был очень высоким и внушительным. Широкие плечи скрывали все, что происходило за его спиной. В животе Валентины появилась странная боль. Она почти не видела его в течение недели, и только когда напряжение немного спало, поняла, что подсознательно ждала, когда же он появится. Девушка рассердилась на себя, но сердиться на Джио было куда проще, поэтому она подбоченилась:
– Я задерживаюсь в кухне допоздна, потому что в это время здесь намного спокойнее и я могу экспериментировать с новыми рецептами.
– Работать допоздна можно, если поздно начинаешь, но ты регулярно приходишь в семь часов утра – гораздо раньше остальных.
– Откуда ты знаешь? – с подозрением спросила Валентина.
– Знать такие вещи – моя обязанность.
Резкий ответ был готов слететь с ее губ, но она прикусила губу, вспомнив, как не сдержалась неделю назад и потом мучилась несколько дней.
– Хорошо, – неохотно сказала Валентина. – Я больше не буду задерживаться.
– Ты выглядишь изможденной. И почему-то, – добавил Джио, – я не верю тебе.
Девушка спорить не стала: она действительно переутомилась. Валентина сняла фартук:
– Ну что ж, тогда ты не будешь возражать, если я поеду домой?
Джио взял ее за руку и буквально потащил к своему джипу:
– Я отвезу тебя – в таком состоянии тебе нельзя садиться за руль.
Валентина попыталась было протестовать, но он отмел ее возражения, усадил в машину и застегнул ремень безопасности. Она почувствовала прикосновение его руки к своей груди, и ее словно накрыла жаркая волна.
Валентина скрестила руки на груди. Когда они выехали на шоссе, ведущее к Палермо, она выдавила:
– Как же я завтра доберусь до работы? Или ты с недавних пор подрабатываешь шофером у своего персонала?
Джио бросил на нее быстрый взгляд, потом вновь стал наблюдать за дорогой:
– Завтра суббота, так что у тебя выходной. А машину тебе пригонят, я позабочусь об этом.
Когда они добрались до окраины Палермо – у Джио ушло на это вдвое меньше времени, чем у нее, – Валентина сказала:
– Мне нужно сначала заехать к отцу.
Джио свернул на улицу, ведущую к больнице. Когда он вышел из джипа и направился вместе с ней к двери, она удивилась:
– Зачем? Отсюда я могу добраться до дома на такси.
– Я бы хотел засвидетельствовать свое почтение твоей матери и увидеться с твоим отцом, если он не возражает.
Девушка смущенно молчала и старалась не смотреть на него. Потом пробормотала:
– Родители не знают о моей… моей новой работе. Что я работаю на тебя.
Джио почувствовал, как его грудь сжимает свинцовый обруч.
– Думаешь, они расстроятся, если узнают?
– А как думаешь ты?
Как он мог забыть то горе, которое причинил ее родителям? Сердце Джио упало. Он пригладил рукой волосы и отступил назад:
– Возможно, ты права. Это была не самая удачная мысль.
– Какая мысль? Джио, я рада, что ты приехал. Эмилио спрашивал о тебе, – раздался голос матери Валентины.
Она, скорее всего, вышла подышать свежим воздухом и услышала его последние слова. Лишившись возможности уйти, Джио последовал за Валентиной, лицо которой стало каменным. В животе у него все переворачивалось при мысли о том, что его ждет.
Глава 4
Когда час спустя они вышли из больницы, Валентина поинтересовалась:
– Что ты сказал моему отцу?
Джио пребывал в шоке от того, как прошла его встреча с Эмилио. Он готовил себя к враждебности – подобной той, что испытывала к нему Валентина, поэтому растерялся, услышав:
– Прежде всего я хочу тебя поблагодарить, Джио. Насколько мне известно, то, что я все еще жив, – твоя заслуга.
Смущенный Джио пробормотал что-то неразборчивое.
– Подойди сюда, мой мальчик, позволь взглянуть на тебя.
Джио подошел к нему и протянул руку. Синьор Ферранти сжал ее с удивительной силой, но голос его дрогнул:
– Когда мы потеряли Марио, мы потеряли также и тебя.
Джио молчал, чувствуя, что эмоции готовы задушить его. Наконец он выдохнул:
– Вы… вы не вините меня? Не ненавидите меня за то, что произошло?
Эмилио выпустил его руку и указал на стул. Пораженный Джио молча присел.
– Я винил тебя, – признался пожилой мужчина. – Было проще обвинить тебя, чем считать, что произошел трагический несчастный случай. Но ведь это был именно несчастный случай. Марио был тот еще сорвиголова. Вы стоили друг друга.
– Но если бы я не приобрел ту лошадь…
Синьор Ферранти вскинул руку, останавливая Джио, и вздернул бровь:
– Ты действительно думаешь, что смог бы остановить Марио, если он что-то задумал?
Джио едва мог дышать. Он пожал плечами.
Эмилио заговорил мягче:
– Марио был готов повсюду следовать за тобой, делать все, что делал ты.
Джио охватило знакомое чувство вины. Сколько раз он подначивал Марио заняться чем-нибудь экстремальным. В словах Эмилио была доля правды.
– Я знаю, – с трудом проговорил он.
Отец Валентины продолжал:
– Марио боготворил тебя, да и ты относился к нему как к брату.
Джио с удивлением взглянул на синьора Ферранти. Его голос не был обвиняющим, в нем звучала только усталость.
– Но для Валентины это стало настоящим ударом, от которого она, боюсь, так и не оправилась. Она злилась на тебя, да и сейчас продолжает злиться, я думаю…
– Джио!
Джио взглянул на Валентину. Она пристально смотрела на него. Под ее глазами залегли тени.
Завладев наконец вниманием Джио, она продолжила:
– Как тебе в голову пришла мысль перевезти моего отца в частную клинику в Сиракузах, пока не будет найдена больница на материке, где ему сделают операцию?
Джио обуздал вспыхнувший гнев. Поразительно, но он все чаще и чаще ловил себя на мысли, что в присутствии Валентины готов потерять контроль над собой. Он сделал глубокий вдох:
– Я предложил это твоему отцу и, должен сказать, рад, что Эмилио согласился. Пока он будет в Сиракузах, ты сможешь жить при ипподроме и тебе не придется ежедневно тратить время на дорогу. К тому же твои родители будут рады, что ты не доводишь себя до изнеможения бесконечными поездками.
– То есть ты стараешься для себя? – Девушка не упустила случай задеть Джио. – Ты не хочешь, чтобы кто-нибудь из персонала свалился от усталости, обслуживая твоих ВИП-гостей.
Валентина и сама не понимала, отчего она рассердилась. Возможно, дело было в том, что ее отец доброжелательно отнесся к Джио, хотя должен был бы сердиться и даже ненавидеть его. В этом крылось нечто большее, нежели простая благодарность за спасение. После их долгой беседы с глазу на глаз отец позволил Валентине и ее матери зайти в палату. И сразу же сказал, обращаясь к дочери:
