(Не)идеальные отношения (СИ) - Созонова Юлия Валерьевна
– Домой?
– Домой, - я соглашаюсь легко, даже не задумываясь над ответом. Потому что это…
Ну, это Градов. И я точно знаю, что любой спор он решит в свою пользу. Что ему плевать на общественное мнение и ничего не стоит утащить меня через весь университет на плече. И, по-хорошему, мне бы чётко обозначить границы между нами на работе и в общественных местах, но…
Но я не могу. И не хочу. И не буду. Тем более, если быть совсем уж честной, Стас умеет держать себя в руках. Если хочет этого и знает, что это необходимо.
Пока мы идём к его машине, Градов то и дело косится на букет в моих руках. Галантно открывает дверь, помогает сесть и не задаёт ни единого вопроса. Он вообще только хмурится, сжимая пальцами руль до побелевших костяшек. И ловко ныряет в поток машин, не стесняясь подрезать зазевавшихся водителей и плюя с высокой колокольни на ограничение скорости.
Возможность получить новый штраф его не пугает совершенно.
Переступая порог квартиры Градова, я с наслаждением стягиваю надоевшие лодочки, зарываюсь пальцами в волосы, вытягивая тонкие шпильки. И позволяю себе несдержанный довольный стон, падая в офисное кресло за столом. Машинально отмечая, как на столе рядом появляется чашка кофе, а брошенный на кровать пиджак убирают в огромный шкаф-купе. И эта обыденная, непринуждённая, привычная забота делает меня куда счастливей, чем десятки дорогих и пафосных букетов.
Она согревает изнутри, оставляя мягкое послевкусие не одиночества на языке.
Стас молча уходит на балкон, сминая в пальцах полупустую пачку сигарет. Я же, переводя взгляд на стол, обнаруживаю несчастный букет тюльпанов в стакане с водой. Протягиваю руку и вновь провожу пальцами по прохладным лепесткам. И встаю, вытаскивая цветы, сжимая их пальцами и не замечая, как ломаются тонкие хрупкие стебли.
Балкон встречает меня холодными порывами ветра и ароматом табачного дыма. Я ёжусь, вздрагиваю, но упрямо делаю шаг вперёд. Чтобы прижаться всем телом к напряжённой широкой спине своего мужчины, вдохнуть терпкий аромат его одеколона и потереться щекой о твёрдое плечо. А еще тихо выдохнуть, закрывая глаза и откровенно балдея от всего и сразу:
– Люблю тебя, Градов.
На самом деле, я хочу сказать совершенно другое. Что он не выносимый засранец, что он наглый, беспардонный и вспыльчивый. Что он – собственник и иногда (да что там, слишком часто!) я хочу огреть его чем-нибудь тяжёлым по голове. Но…
Но все слова, все мысли, все заготовленные заранее речи выметает за доли секунды, стоит ему развернуться в моих объятиях и заглянуть мне в глаза. И там, в тёмном, слишком серьёзном взгляде я теряюсь окончательно и бесповоротно. Не замечаю, как падают из ослабевших пальцев несчастные тюльпаны.
И вновь растворяясь без остатка в этом невыносимом, но таком любимом и единственном для меня человеке.
На следующий день я нахожу на столе в кабинете букет простых полевых ромашек. Ярких, солнечных, тёплых. И мне не надо гадать, чьих это рук дело. Тем более что бедный Макар всё равно щеголяет сегодня подбитым глазом и даже не думает на меня смотреть. А я…
Я не нахожу в себе ни капли сил, чтобы разозлиться на подобное своеволие. И тайно надеюсь, что вечному раздолбаю Стрельцову, явно сдавшему все пароли и явки своему другу, всё вернётся и не раз.
Когда-нибудь, обязательно. Как только милой девочке Ларисе надоест играть в прятки по всему университету.
Конец.
