Хелен Бьянчин - Ты – вся моя жизнь
Как только они вошли в холл, она направилась прямо к лестнице, зная, что он будет подниматься не торопясь.
Она вошла в спальню за несколько секунд до него, сбросила туфли, платье, сняла кулон и сережки, натянула ночную рубашку, и только тогда аккуратно повесила платье.
Не говоря ни слова, она двинулась к дверям другой комнаты.
– Даже не думай о том, чтобы спать в другой комнате.
Микейла вздрогнула и обернулась. Рафаэль уже снял пиджак и галстук, расстегнул рубашку, вынул запонки и начал снимать брюки.
– Сегодня вечером я не хочу оставаться в одной постели с вами.
– Ты знаешь, как легко я могу сделать так, чтобы ты захотела?
Она открыла дверь, вышла в коридор и спокойно закрыла за собой дверь.
Пойдет ли он вслед за ней? Девушка сказала себе, что ей это безразлично. Я поступаю так из принципа, решила она, открыла другую дверь и подошла к окну.
Она ощутила, а не услышала, как Рафаэль вошел в комнату, и каким-то образом поняла, что он стоит у нее за спиной.
Он не произнес ни слова, а просто развернул ее лицом к себе и накрыл ей рот губами. Не было никакой нежности в его поцелуе, только страсть и медленный сладкий огонь чувственности, вызвавший в ее теле ответ, который она хотела бы скрыть.
Рафаэль ощутил тот момент, когда она сдалась: ее руки легли ему на плечи.
Он взял ее лицо в ладони, и его поцелуй стал еще настойчивее. Потом его руки погладили ее по плечам, скользнули на талию, на мгновение замерли на бедрах и продолжили свой путь вниз, к краю рубашки.
Имело ли теперь значение, что она поддалась колдовству его прикосновений? Можно ли считать его победу ее поражением? Для нее это было обретением счастья и наслаждения…
Его ласки возносили ее все выше, и ее слабые стоны были едва слышны. Микейла вся уже превратилась в огонь и страсть, и, когда достигла вершины, он задержал ее там, пока не почувствовал, что она расслабилась в его руках. Он поднял ее на руки, отнес назад в спальню и положил на кровать.
Она лежала рядом с ним, слишком обессиленная, чтобы двигаться, и чувствовала мягкое скольжение его рук по своему разгоряченному телу.
Он положил ее голову себе на плечо и гладид растрепавшиеся волосы, пока она не провалилась в сон, уже не чувствуя, как он отстранился от нее, накрыл ее одеялом и поцеловал в щеку.
Микейла бежала по темному переулку, слыша топот ног за спиной. Изо всех сил она старалась бежать быстрее, но ноги едва двигались, а тот, кто преследовал ее, не отставал.
Вдруг из темноты протянулись чьи-то руки и поймали ее. Она закричала, пытаясь вырваться, но тут услышала хриплый голос, показавшийся ей знакомым. Рафаэль! Она лежит рядом с ним на кровати, и нет никакого переулка, и никто за ней не гонится.
Рафаэль почувствовал, что она успокаивается, и притянул к себе.
– Боже мой, от кого ты бежала?
– Я не знаю, я не видела его лица.
Что могло быть причиной ее ночного кошмара? Юнцы, которые ранили ее руку? Или драка в школе? Избиение Сэмми? Или он сам, преуспевающий бизнесмен Рафаэль Велес-Агильера? Боже, от такого предположения Рафаэль почувствовал себя плохо.
– Не бойся ничего, ты же со мной, – мягко проговорил он, успокаивая ее. – Ничто не может повредить тебе, пока ты здесь.
Пока я здесь, мысленно повторила Микейла и заставила себя думать о счастливом будущем.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Микейла проснулась поздно, бросила взгляд на часы и заторопилась в душ.
Рафаэль присоединился к ней, обнял ее, чтобы унять ее суетливые движения, и увидел, что она нахмурилась.
– Почему такая спешка?
– Я забыла позвонить Мэйзи. Я должна была помогать ей сегодня в магазине. О, черт возьми! – Мыло выскользнуло у нее из рук и упало на пол. Она нагнулась, чтобы подобрать его.
– Постой минутку спокойно, – скомандовал Рафаэль, взяв мыло из ее обессилевших пальцев, – и объясни.
– Мэйзи – моя подруга. Я работаю у нее по субботам и воскресеньям. Я сказала ей, что вчера не могла ей помочь, но совсем забыла о сегодняшнем дне. А сегодня будет много народу, – рассказывала Микеила несчастным голосом, – и она будет ждать меня.
Он наклонился и поцеловал ее со всей страстью.
– Так иди, моя милая.
– Я там буду почти до вечера.
– А потом поедешь к отцу, а я приготовлю обед. – Он увидел, что она колеблется, и спокойно сказал: – Десять секунд, Микейла, или ты не выйдешь из дома в течение, по крайней мере, часа.
Она выскользнула из душа и через несколько минут уже натянула джинсы, свободную футболку, кроссовки, затем собрала волосы в хвостик, захватила кошелек, ключи и побежала вниз.
День, полный суеты и хлопот, не оставил ни у нее, ни у Мэйзи ни единой свободной минутки для разговора. Лишь после полудня поток покупателей начал иссякать. Только тогда нашлось время, чтобы сообщить Мэйзи, что Микеила переехала и что, вероятно, некоторое время не сможет помогать в магазине.
– Ты шутишь? – Глаза Мэйзи сузились. – И ты живешь с ним? – Она присвистнула сквозь зубы. – Видно, он какой-то особенный мужчина. Ты же всегда клялась, что не будешь заниматься сексом без обручального кольца.
Микейле удалось пожать плечами, будто ничего и не произошло.
– Девочка может передумать.
– Но не ты же, дорогуша! У тебя всегда были такие твердые, принципы.
Микеила хотела сказать, что у нее не осталось выбора, кроме как забыть о них. Но чем меньше Мэйзи знает, тем лучше.
– Можешь закончить пораньше, если тебе еще ехать в больницу. В магазине стало полегче, и я справлюсь сама.
– Ты уверена?
– Иди, Микейла. Позвони мне как-нибудь, ладно? Не теряй связь со мной.
– Позвоню.
Джошуа казался очень утомленным, и сердце у нее упало. Медсестра уклончиво отвечала, что некоторое ухудшение его состояния – возможно.
Микейла побыла еще немного и помогла отцу поесть. Он ел без особого аппетита, что очень ее встревожило.
Рафаэль, едва взглянув на бледное лицо Микейлы, мгновенно решил подождать с обедом.
– Что случилось? – Он выключил плиту и подошел к девушке. – Что с отцом?
Она передала слова медсестры, хотя и подозревала, что Рафаэль уже все знает сам.
Он поднял руку, взял ее за подбородок и приподнял его. Синие круги под глазами и бледность лица огорчили Рафаэля.
– Ты ела сегодня? – спросил он.
– Мы были очень заняты. Кажется, съели по сэндвичу.
– Я приготовил спагетти с соусом из омара. – Он взял высокий стакан, налил в него вина и вручил ей.
– От вина я сразу засну, – попробовала протестовать Микейла.
Хотя, возможно, поспать для нее не так уж плохо.
– Пей. – Он коснулся края ее стакана своим и немного отпил, глядя, как она тоже сделала небольшой глоток.
– Мне надо принять душ и переодеться.
– Иди, а я пока накрою на стол.
Она поставила стакан и пошла наверх. Через десять минут Микейла вернулась в расклешенных брюках и блузке со множеством маленьких пуговок. Волосам она позволила свободно падать на плечи и слегка коснулась губ неяркой помадой. Было видно, что она чувствовала себя значительно лучше и свежее.
Рафаэль раскладывал еду на тарелки, когда она вошла в кухню. Дразнящий аромат горячего хлеба и чеснока защекотал ей ноздри.
– Ммм, как вкусно, – едва выговорила она с набитым ртом.
– Я рад. – Он взял кусок хлеба, разломил и начал есть.
Микейла, как зачарованная, не могла отвести взгляд от его рук, чувствуя в их движениях силу и вспоминая их прикосновения. Вдруг ей захотелось узнать о Рафаэле побольше.
– Вся ваша жизнь прошла здесь?
– Праздное любопытство о моих корнях? – переспросил он, когда девушка встретила его пристальный взгляд.
– Интерес, – поправила она.
– Я младший из троих детей, чьи родители эмигрировали в Нью-Йорк из Барселоны и не смогли найти американскую мечту. – Нет смысла рассказывать о вопиющей бедности, которая преследовала их семью. – Отец сумел найти здесь работу, упорно трудился и через несколько лет вызвал сюда семью.
А жизнь преподала Рафаэлю больше уроков, чем он когда-либо хотел.
Микейла пристально смотрела на него, – чувствуя, что рассказал он далеко не все, и ей захотелось понять, почему.
– Вы закончили школу и поступили в университет уже здесь?
– Да. – Рафаэль отодвинул тарелку. – А ты?
– Обучение в частной школе, спортивные состязания, университет, друзья, обычная общественная жизнь. – Она пожала плечами. – Ничего заслуживающего внимания.
– Пока с твоей матерью не произошел несчастный случай…
Потерять мать очень тяжело. Но, наверное, так же тяжело узнать, что отец потратил чужие деньги, а потом и сам заболел. Именно эти обстоятельства и привели ее к человеку, который сидел напротив нее.
– Тот год для нашей семьи оказался роковым.
Еще мягко сказано.
– И теперь ты принадлежишь мне. – Он увидел, как глаза у нее блеснули зеленым огнем и как начал приподниматься ее подбородок. Гордость и храбрость.
