Раутборд Шугар - Сладость мести

Другая покраснела и опустила глаза к пяльцам.

— Ко мне, Скайлар, ко мне, Пит Буль! — восьмилетний мальчик, Клэй Рендольф III, троюродный брат Другой, бросал резиновый мячик на покатой травянистой лужайке Боксвуда. Пит Буль влетел на веранду с чем-то большим и серым в зубах. Затормозив у кресла-коляски Кингмена, он бросил к неподвижным ногам хозяина безжизненного кролика с пушистым хвостом, потом сел и, виляя хвостом, полаял, ожидая похвалы за свой мерзкий подарок.

Вирджиния была в таком шоке, словно это сумасшедшее животное приволокло на ее веранду саму Смерть. Она поднялась на ноги, выпрямилась и гордо вскинула голову, будто собиралась обратиться с приветствием к большому ежегодному собранию Общества колониальных дам.

— Это животное необходимо удалить из усадьбы, иначе в следующий раз оно притащит на мою веранду парочку удушенных прохожих. — Она расправила величественные плечи так, что брошь в виде павлина работы Фаберже закачалась на ее груди.

Хук поднял окровавленного кролика за уши и поволок к коптильне.

Клэй заревел.

— Куда он уносит моего кролика?

— Не беспокойтесь, сэр. Я немножко приведу его в порядок и сразу же принесу обратно, — отозвался Хук, предполагая зарыть трупик несчастного животного за коптильней и вернуться с другим кроликом из клетки, чтобы юный Клэй не заметил.

— А теперь, бабушка, — Другая поцеловала Вирджинию в щеку, — наберись, пожалуйста, терпения и выслушай меня. Мы не знаем точно, насколько пала в состоянии слышать и воспринимать мир вокруг себя, но ему, я уверена, очень важно, чтобы пес был рядом. Вдруг это поможет?

Вирджиния окинула Кингмена ледяным взором, от которого у любого другого мороз пробежал бы по коже.

— Еще чаю, мэм? — Ева поспешно выбежала на веранду, чтобы наполнить полупрозрачную чашечку из китайского фарфора.

— Нет, благодарю, — ответ Вирджинии был холоден, как лед в том старомодном кувшине, где ее муж размешивал коктейль-джулеп.

— Джеймс, — приказала она, — налей мне чего-нибудь покрепче.

— Сейчас принесу, мама, — отозвался Джеймс II, ибо Джеймс Рендольф-старший после трехчасового коктейля держался на ногах едва ли прочнее Кингмена Беддла.

— Ну, ба, — Другая погладила серебристые волосы Вирджинии, — ты же всегда была такой чуткой и терпеливой. Постарайся оставаться такой же и впредь. Я не хочу отдавать моего отца в богадельню, не могу полагаться на доброту совершенно чужих людей. Он не в состоянии говорить, передвигаться, не в состоянии защитить себя.

На веранде воцарилось полное молчание, только в плакучих ивах у реки запутавшийся ветер трепал листья.

Эджмиер. За все эти дни никто из присутствующих ни разу даже не вспомнил, что есть на свете такое место. «Там безвылазно живет сейчас эта ужасная Тенди, и целая рота врачей лечит ее от „нервного расстройства“ — подумала Вирджиния. — В клане Рендольфов есть, может быть, несколько алмазов с трещинкой, но внучка никак к ним не относится. Она — драгоценность неподдельная». Вирджиния кивнула.

— Вот и хорошо. Наконец, это папин дом.

Легкое раздражение вспыхнуло в глазах Вирджинии, но ее тело, тело истинной южанки, сохранило свою безупречную прямоту. Слава Богу, она и дочь на суде были представлены настоящими адвокатами, а не этими недоумками Джеймсом I и Сайрусом. Боксвуд оказался одним из немногих объектов собственности, все еще остававшихся в полном распоряжении Кингмена Беддла. Суд назначил группу опекунов для управления запутавшейся в долгах империей. Джойс Ройс стала секретарем и временным управляющим оставшегося имущества, о котором ей с другими членами опекунского совета предстояло заботиться, пока не «поправится» Кингмен, что было крайне маловероятно, или не исполнится двадцать пять лет Другой. А до этого момента оставалось шесть лет.

Когда с новым кроликом для малыша Клэя вернулся Хук, Другая отозвала его в сторону жестом, более подходящим для хозяйки Боксвуда, чем второкурсницы Вессара.

— Хук, я была бы крайне довольна, если бы ты и дальше продолжал ежедневно читать папе «Нью-Йорк таймс» и «Уолл-стрит джорнэл». Доктора, кажется, не исключают, что он кое-что понимает, а без тебя он здесь не услышит ничего.

— Обязательно, мисс Энн. С удовольствием.

Для одних «Ле Сирк» — самый изысканный ресторан Нью-Йорка. Для других — всего лишь место, где можно быстренько перекусить, на людей посмотреть и себя показать. Сливки нью-йоркского общества любили здесь вкусно поесть, а потом, откинувшись на бархатную спинку коричневых стульев, удачно гармонировавших со стенами цвета беж, украшенных шпалерами и расписанных фигурками обезьян в костюмах придворных восемнадцатого века, понаблюдать за публикой, заполнявшей зал. Стройные белокурые леди с безупречными прическами, не в меру серьезно воспринимавшие свой светский ленч, осторожно поглощали свежие белые трюфели, паштет из гусиной печенки и жареную рыбу.

Это место, где люди не просто едят, но придирчиво изучают свою изысканную пищу, прежде чем ощутить ее нежный вкус во рту. В «Ле Сирк» места распределялись по калибру клиента, а кульминационным моментом трапезы было рассаживание гостей. Вот и сейчас Сирио Маччиони стоял у двери, в последнюю минуту изменив свой план, куда кого сажать. Это было единственное, что он мог сделать для прелюбопытнейшей коллекции «гостей», как он обыкновенно называл клиентов-толстосумов, ибо среди тех, кто неожиданно и без объявления приезжал на ленч и робко ждал решения своей судьбы за его спиной, были Первая Леди страны и жена российского премьера, Софи Лорен и Аллен Грубмен, Мадонна и адвокат Майкла Джексона. Сирио дал указание отправить официантов в заднюю комнату за еще одним столом.

Четыре официанта выволокли стол и несли его, держа над головами тех, кто приступил к еде. В мгновение ока на стол легла длинная, до пола, белая скатерть, а через секунду на белоснежном поле появились четыре изысканных столовых прибора и две высокие серебряные вазы с букетами из красных, желтых и малиновых роз, раскрывшихся всего двадцать минут назад. Когда две огромные серебряные корзины со льдом — одна с эвианской водой, другая — с шампанским «Кристл Роудерер 1985» — были торжественно водружены на оба конца стола, зал замер в ожидании. Что же это за гости, ради которых весь ресторан перевернут вверх дном?

Председателя корпорации «Ревлон», завтракавшего за соседним столиком в обществе Реджис Филбен и Кэти Ли Джиффорд, официанты с кислыми извинениями попросили подвинуться — нужно разместить еще и столик с тремя свадебными пирогами. Это был сюрприз Сирио миссис Зельтцер, одной из его самых привилегированных клиенток, в свои сорок с гаком впервые ставшей невестой. Предусмотрено было все, даже кресло для Сьюки, чуть более высокое, чем остальные, чтобы не так бросался в глаза ее игрушечный рост. Ясмин Ага-хан, дочь Риты Хеворт и принца Али-хана, тряхнула гривой роскошных черных волос и, повернув голову, следила за тем, кто же наконец появится, со своего привилегированного места за столиком на двоих в дальнем углу, где она обедала с фарфоровой голубоглазой куколкой — наследницей Аллой фон Ауэрсберг-Исхам, с воодушевлением рассказывающей о деятельности своего Фонда исследований в области мозга.