Бонусы и Эпилоги Монти Джей - Монти Джей

Мое тело пряталось вдали, молча любуясь тем, как она грызет ручки, когда работает, или как ее глаза становятся пустыми, когда она погружается в раздумья. Первобытное желание захлестывает меня подобно порыву жесткого зимнего ветра, проникающего в наш дом.

Затаившись, охотясь, даже если я уже поймал свою добычу, я никогда не перестану преследовать ее.

Как я мог, когда она так хорошо выглядела с моими зубами, впившимися в ее шею, увязая в моей хватке, навсегда запутавшись в моей шелковой паутине, в которой она так хорошо выглядела, иногда борясь с ней?

Брайар была маленькой красной шапочкой, которая сорвала маску с волка. Увидела, что он из плоти. Из костей. Позволила себе полюбить человека, которого все считали чудовищем.

Мое стремление не позволяет мне долго оставаться в тени. Я прохожу мимо островка и направляюсь к открытой балконной двери. Воздух холодный, ведь зима в полной мере накрыла Сиэтл.

Подойдя ближе, я замечаю, что моя черная куртка на молнии накинута на ее плечи, молния частично расстегнута, открывая ночному воздуху ложбинку ее груди.

Мой аппетит растет, когда взгляд падает на ее обнаженные ноги.

– Маленькая воровка, – зову я, – ты когда-нибудь перестанешь красть мои вещи?

Ее глаза открываются навстречу ночи, улыбка расплывается по ее лицу, когда она переводит взгляд с неба, чтобы посмотреть на меня. Я протягиваю руки и беру ее лицо в свои ладони, большими пальцами вытирая мокрые капли талого снега.

– Никогда, – отвечает она, ухмыляясь от уха до уха. Моя чеширская кошка, которая до сих пор находит забавным брать мои вещи и прятать их от меня. Это игра, в которую она любит играть. Теперь я не так сильно против.

Особенно когда я знаю, что получу, когда выиграю.

– Выпал первый снег, – продолжает она, обхватывая руками мой торс и погружаясь все глубже в мои объятия. Мое сердце успокаивается, когда я чувствую ее прижатой к себе.

Я опускаю свои большие руки на ее бедра, обхватываю ее плавную талию, мои ладони согреваются теплом, исходящим от ее тела. Большими пальцем я рисую круговые движения на ее коже, а мой рот опускается к изгибу ее шеи.

– Ты замерзла, – ворчу я, проводя губами по ее ключице.

– Я здесь всего минуту, – в ее голосе слышится смех, – я просто хотела потрогать первый снег. Он мил лишь на мгновение, прежде чем превратиться в слякоть.

Сиэтл был хорош для многих вещей, но погода не была одной из них.

– Тебе нужно вернуться в постель. Тебе нужно быть в салоне пораньше, – она издает стон, когда мой язык скользит по ее телу, и ее вкус обжигает мой рот.

Я вырос голодным.

Голодным до внимания.

Голодным до боли.

Голодным до мести.

Теперь единственный голод, который я испытываю, был к ней.

– Преимущества работы боссом, – отвечаю я, перехватывая ее за задницу и прижимая к себе. Я подхватываю ее на руки, ее ноги изящно обхватывают мою талию. Моя эрекция упирается в ее теплое тело. – Я могу трахать языком свою возбужденную жену столько, сколько захочу, и меня не уволят.

«Ривер Стикс» 3 был продуктом моей крови, пота и слез. Тату-салон, который я построил с нуля за последние несколько лет, теперь был отмечен наградами. Люди приезжали отовсюду, чтобы сделать татуировку у меня и еще трех художников, которые работали на меня.

Но дело было не в наградах и не в деньгах, а в том, что я мог дарить людям постоянное искусство, которое никто не мог у них отнять, каждый божий день моей жизни. И это никогда бы не стало возможным, если бы не моя маленькая воришка.

– Ты будешь уставшим весь день, – шепчет она.

– Мммм, – стону я, укладывая ее на диван, черный материал которого прогибается под тяжестью нас обоих. Мой член упирается в пространство между ее ног, хотя ее кожа холодная, тепло ее души обволакивает меня. – Думаю, я справлюсь.

Моя внешняя оболочка тьмы, которую я ношу как пальто, полностью исчезает, переставая существовать, когда я купаюсь в ее свете.

Кончики пальцев скользят ниже, находя ее обнаженную киску под мягкими хлопковыми шортами, в которых она ложилась спать. Я скрежещу зубами от того, какая она горячая, какая скользкая под моими прикосновениями, и уже представляю себе все способы, которыми могу погубить ее.

Губами я напоминаю ей о том, как сильно бьется мое сердце в груди из-за нее. Касаясь языком ее кожи, я прокладываю свой путь вниз по ее телу, оценивая все ее достоинства, даже те, которые ей не нравятся. Другой рукой я поднимаю куртку вверх по ее телу, пока она не оказывается у нее на плечах и не прикрывает глаза.

– Я не могу так двигать руками, – шепчет она, и в горле у нее поднимается стон.

– В этом-то и дело, детка, – я бормочу в изгиб на ее шеи. – Я хочу посмотреть, как ты сопротивляешься.

Я натягиваю куртку ей на глаза, завязывая ее небольшим узлом, чтобы она почти не могла пошевелить руками. Опускаюсь на колени, смотрю на нее сверху вниз, руки подняты вверх, твердые соски обнажены, а ее киска просвечивает сквозь шорты, когда я стягиваю их с ее ног.

Я дикарь.

Я стягиваю спортивные штаны ровно настолько, чтобы обнажить свой твердый член, ладонь горит, пока я дрочу на ее образ. Думая о том, что она чувствует внутри, как ее тихие всхлипы нарастают прямо перед тем, как она кончит. Я весь пульсирую, когда мой большой палец проводит по головке.

– Алистер... – хнычет она, – я тебя слышу.

– Да? – я подталкиваю ее, наблюдая, как ее тело приподнимается с дивана, смесь холодного воздуха и сексуального напряжения заставляет ее жаждать хоть какого-то трения. Она нуждается. Мой любимый способ наблюдать за ней. – Что ты слышишь, маленькая воришка?

Она впивается зубами в нижнюю губу, втягивая ее в рот:

– Я слышу, как ты трогаешь себя.

Я крепче сжимаю основание члена, наблюдая, как моя сперма капает на ее живот. Решаю сделать ей приятно, протягиваю руку вперед и щипаю ее за сосок, от чего она ахает от неожиданности.

– Ты хочешь, чтобы мой член был внутри тебя, да, детка?

Я сжимаю ее грудь в своей ладони, разминая мягкую плоть