Ты водишь! - Ли Роудс
Рóман говорит Мэдди:
— Будь хорошей девочкой и подои его член для меня.
Наклонившись, я начинаю водить пальцами по ее клитору, желая, чтобы она почувствовала разрядку на моем члене.
Его толчки становятся сильнее с каждой секундой,
Из-за чего я кончаю, Мэдди быстро следует за мной.
Рóман не сильно отстает, сохраняя свой ровный темп.
— Черт возьми, ты меня сжимаешь.
И с этим он находит свое освобождение во мне. Выстреливая спермой глубоко в мою задницу.
Выходя из меня, он дает мне возможность выйти из Мэдди. Плюхаюсь рядом с ней совершенно обессиленный.
Ее слова заставили меня устало хихикнуть.
— Нам следует делать это чаще, было горячо.
Роман начинает говорить, когда возвращается в комнату с двумя мокрыми полотенцами, бросая одно мне, а другое используя для того, чтобы вытереть Мэдди.
Я даже не заметил, как он вышел.
— Мы можем делать это, когда ты захочешь, мышонок. Теперь ты остаешься с нами. Навсегда. Выхода больше нет.
Она удовлетворенно вздыхает, когда я смотрю, как закрываются ее глаза, пока Рóман моет ее.
— Меня это устраивает. У меня нет претензий. К тому же я всегда готова поиграть в догонялки.
Улыбка появляется на ее губах, когда она заканчивает предложение.
Я добавляю:
— Мы любим хорошую охоту, Солнышко. Просто будь готова к тому, что тебя поймают.
Конец.
Дополнительный бонус
Глава первая
Пять месяцев спустя
Мэдди
— Ты мое солнце. Мое единственное солнышко…
Я собираюсь убить его, черт возьми.
Накрыв голову подушкой, я переворачиваюсь на бок, чтобы не обращать на него внимания.
Что он по какой-то причине воспринял как приглашение сблизиться еще больше.
— Ты делаешь меня счастливым, когда Рóман злится. Другие никогда не узнают, дорогая какая сладкая у тебя киска! Пожалуйста, не забирай нашу киску.
Раздраженно отодвигая подушку, я поворачиваюсь и свирепо смотрю на него.
— Что ж, доброе утро, солнышко. Как у тебя дела в это сказочное утро вторника?
Я пытаюсь изо всех сил злиться, но никак не могу оставаться сердитой, особенно на него.
— Зачем ты меня будишь? — я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на часы. — В гребаных пять утра?
— Я скучал по тебе. К тому же, ты знаешь, какой сегодня день?
С Эйсом это в буквальном смысле может оказаться Национальный день тако, поэтому я отвечаю ему, как и каждый раз, когда он задает мне этот вопрос.
— Нет, а должна ли я?
Он бросает на меня притворно обиженный взгляд, прижимает руку к груди и падает обратно на кровать. Мое внимание переключается на Романа, который появляется в дверном проеме ванной, одетый только в полотенце.
— Все нормально, я тоже не знал, — говорит он, обращаясь к Эйсу. Его голос становится более строгим. — Думал, я сказал тебе оставить ее в покое? Позволь ей хотя бы раз поспать.
Эйс садится, на его лице появляется озорная улыбка.
— Но в чем тогда будет веселье?
Наблюдая, как Рóман одевается, я слышу его грубый голос, от которого жар проникает прямо в сердце.
— Когда я говорю тебе что-то сделать, я ожидаю, что ты послушаешься.
Последние слова он произносит, когда стягивает рубашку через голову.
Какая жалость.
— Да, папочка, — говорит Эйс, и мое внимание снова переключается на него.
Качая головой, Рóман поднимает мой лосьон с комода и бросает его в Эйса, который успевает увернуться, смеясь.
Рóман, выходя из комнаты, напоминает, что пора спускаться на завтрак.
Пользуясь моментом, Эйс обнимает меня, притягивая к себе, пока его слова щекочут мне ухо.
— Я видел, как ты его разглядывала. Чувствую себя немного обделённым, солнышко. Теперь моя очередь. Время полюбоваться на папочку Эйса.
С этими словами его хватка на мне ослабла, и он встает, одним быстрым движением стаскивая с себя рубашку.
С улыбкой качая головой, я не могу не разрешить, развлекать меня всем этим маленьким представлением, которое он разыгрывает.
— Во-первых, никогда больше не называй себя так. Во-вторых, ты знаешь, что в один прекрасный день он серьезно причинит тебе боль.
И, как типичный Эйс, он использует свой избирательный слух, полностью игнорируя то, что я сказала.
— Ой. Ты беспокоишься о папе Эйсе?
Беру подушку, которой накрывала голову минуту назад, и кидаю её в него.
Только он поступает точно так же, как и с лосьоном: уклоняется от него. Не весело.
— Я серьезно. В один прекрасный день твой острый язык доставит тебе неприятности.
Он собирается начать говорить, но его слова обрываются на полуслове, когда я посылаю ему неприязненный взгляд.
— Ты думаешь, у меня острый яз…
— Боже, вы, ребята, слишком серьезны. Иногда я удивляюсь, почему я влюбилась в вас обоих. Хотя, надо сказать, Рóман втайне обожает меня. Он бы не тронул моё драгоценное лицо.
И по сигналу в комнату входит Рóман, прислоняясь всем телом к дверному косяку и скрестив руки на груди.
— Я бы так не сказал. Тебе просто повезло, что у меня много терпения. Но, тем не менее, пошли, вы двое. Завтрак остывает, а ты не хочешь, чтобы Тейт расстроилась. — Он снова поворачивается, оставляя нас одних.
Эйс подходит ко мне, целует в щеку. Отстраняясь, он снова натягивает рубашку, пока говорит.
— С годовщиной, детка.
Поворачиваясь, он направляется к Рóману.
Чёрт, так вот что за день сегодня.
Мне нужно всё исправить.
Глава Вторая
Мэдди
Спускаясь по лестнице, я направляюсь к столу, выдвигая свой обычный стул между моими мужчинами.
Плюхнувшись на стул, Рóман пододвигает мне чашку кофе.
— Спасибо, детка, — на самом деле я не любительница завтракать, но, учитывая, что Тейт приготовила кое-что для всех, я могла бы перекусить.
Прежде чем я успеваю встать со стула, чтобы пойти за едой, Эйс ставит передо мной тарелку.
— Bone apple teeth2 (Bon appétit), — говорит он бодрым голосом, когда плюхается рядом со мной.
— Ты не так… неважно, оно того не стоит. Эйс, мне правда жаль, что я забыла о сегодняшнем дне.
Он качает головой, берет вилку и начинает набирать немного еды с моей тарелки. Я открываю рот, чтобы снова что-то сказать, но он уже вставляет в него вилку, полную еды.
— Теперь заткнись. Я просто дразнил тебя сегодня утром. Мне нравится дразнить тебя и Рóмана. Кстати, у меня есть планы на сегодняшний вечер для нас троих. Так что не стройте никаких планов и наденьте что-нибудь удобное и легкодоступное.
С этими словами
