Миг запретных ласк - Мэрчент Сьюзен
Джек сжал рычаг переключения передач так сильно, что побелели костяшки пальцев.
— Никто… Никто не подстрелил ни одно животное на земле Тембы за деньги с тех пор, как умер мой отец.
Атмосфера между ними стала напряженной. Анна наблюдала, как вздымается грудь Джека, а на шее неистово бьется жилка пульса. Впрочем, и ее дыхание стало поверхностным и учащенным.
Казалось, их разделяет больше, чем одиннадцать лет разлуки. Джек, которого она знала, исчез, и человек, сидевший всего в нескольких дюймах от нее, теперь казался незнакомцем. Этот парень был жестким и целеустремленным, и она задавалась вопросом, что сделало его таким.
Анна почувствовала внезапную болезненную тоску по другому времени задолго до того, как Джек отослал ее прочь, когда им было очень легко друг с другом… До того, как между ними вспыхнула та предательская искра физического влечения.
— Я верю тебе, Джек. — Несмотря на холодный воздух, поступающий в машину через вентиляционные отверстия кондиционера, Анна почувствовала, как ее щеки вспыхнули от его пристального взгляда. — И да, мне было жаль услышать о смерти твоего отца.
— Спасибо, — кивнул Джек. — Не так много людей оплакивало его. Разумеется, охотники, не теряя времени, ушли в другие места, как только я запретил им охотиться в Тембе. — Он нажал на сцепление и включил передачу, как бы желая закрыть тему. — Гости уехали этим утром, так что я свободен ближайшие несколько дней, пока не прибудет следующая группа. — Джек выехал на пыльную дорогу. — Может, ты присоединишься ко мне сегодня за ужином и мы продолжим беседу. Я могу предоставить любую необходимую тебе информацию о добыче полезных ископаемых.
Джек постучал в дверь комнаты Анны и стал ждать. Ветерок зашелестел в кронах деревьев над головой, и он нахмурился. Почему она не открывает? Где она? Но прежде чем его воображение успело разыграться, что она спустилась к руслу реки, где полно крокодилов, или поднялась на скалистый выступ, где он ранее слышал хриплый кашель леопарда, дверь открылась.
Каждый раз, когда он видел Анну, ему приходилось сражаться с собой, чтобы усмирить свою реакцию, погасить огонь, который разливался по его венам. Ее присутствие подействовало на него намного сильнее, чем он думал.
— Привет. — Анна холодно улыбнулась ему. — Прости, я была на террасе, пыталась приманить обезьян.
— Ты?… — Джек умолк, напомнив себе, что теперь она взрослый и ответственный человек.
Улыбка Анны стала шире, и его сердце перевернулось.
— Да, но потом я заперла стеклянные двери. У обезьян нет шанса.
Анна вышла из комнаты, закрыла дверь на ключ и прошла мимо Джека. Когда она повернула к главному зданию, он нагнал ее.
— Вообще-то мы едим в комнатах, — хрипло сказал он. — Несколько дней гостей не будет, поэтому ресторан закрыт. Персонал дежурит двадцать четыре часа в сутки, когда мы принимаем гостей, так что это шанс для них расслабиться и немного зарядиться энергией.
— О… — Анна заколебалась. — Ну хорошо, будет интересно посмотреть, какие изменения произошли. Хотя, может быть…
— Что?
Она покачала головой, и маленькие изумрудные сережки в ее ушах заискрились зеленым огнем.
— Я хотела бы увидеть то, как здесь было раньше.
Джек провел ее в главную жилую зону. Анна остановилась на пороге и огляделась, словно пытаясь сопоставить это пространство с тем, которое она помнила.
— Все совсем по-другому. — Она покачала головой.
— Я тебе все покажу. — Джек кивнул в сторону двери. — Идем.
Десять минут спустя они вернулись в гостиную. Анна открыла стеклянные двери и вышла на террасу. По периметру там стояли кресла с уютными подушками на сиденьях. Вид на реку растворялся в мягком вечернем свете.
Джек наблюдал, как она, постояв на террасе, вернулась в гостиную. Ему до боли хотелось повернуть годы вспять, к более легким временам, когда они были друзьями, а жизнь была менее сложной. Но он пресек этот ход мыслей. Они оба решили двигаться дальше. Пути назад нет.
— Что-нибудь выпьешь? — спросил он.
— Да, пожалуй.
Джек достал бутылку из маленького барного холодильника и при помощи штопора открыл вино. Когда он снова поднял глаза, Анна стояла перед фотографией его матери. Он протянул ей бокал.
— Это твоя мать, Джек?
Прежде чем ответить, он сделал глоток вина.
— Да. Эта фотография была сделана примерно за год до ее смерти.
Анна смотрела на фотографию.
— Она была очень красивой. Я не помню, чтобы видела эту фотографию раньше.
— Когда она умерла, отец уничтожил все ее фотографии. Эту мне удалось спрятать.
— Мне так жаль, — сочувственно произнесла Анна, — наверное, ты ужасно скучал по ней. — Помолчав, она добавила: — Я так рада, что ты сохранил фотографию. Хотела бы я видеть моих родителей. Я понятия не имею, как они выглядели. Джордж знал моих бабушку и дедушку, и, видимо, они были так расстроены, когда моя мать отказалась от своей жизни в Лондоне, чтобы поехать за моим отцом в Африку, что разорвали с ней все связи и уничтожили все семейные фотографии. Это уже перебор, тебе не кажется?
— Зависит от обстоятельств. Я уничтожил много семейных реликвий, когда умер мой отец. Но в основном это были охотничьи трофеи и фотографии охотников, стоящих на животных, которых они застрелили ради спортивного интереса. Я всегда их ненавидел.
— Охотников или фотографии?
— И то и другое.
— Я тоже возненавидела их, как только стала достаточно взрослой, чтобы понять, кто они такие и что делают. И фотографии… они были ужасны.
Джек кивнул в сторону стеклянных дверей, и Анна последовала за ним на террасу.
— Раньше здесь был гамак, — сказала она.
Джек кивнул:
— Я построил террасу вокруг стволов этих двух деревьев. Они дают отличную тень днем. — Он вернулся к прежнему разговору: — Сжигание всех этих фотографий было одной из первых вещей, которые я сделал после смерти отца.
Они устроились в креслах лицом к реке и темнеющим за ней холмам. Анна сбросила туфли и поджала ноги под себя. Джек сглотнул и крепче сжал бокал с вином.
Он вспомнил, как мельком увидел ее обнажившееся бедро под халатом два вечера назад, и его вновь увлекла пленительная фантазия о жарких ласках.
Джек тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли.
— И все же он был твоим отцом. Конечно же, ты скорбел о нем?
— Я скорбел по человеку, которым он должен был быть. Тот, за кого моя мать вышла замуж. К тому времени, когда он умер, алкоголь был его единственной отрадой, и я не думаю, что алкоголь смог уменьшить остроту чувства вины, которое он испытывал.
— Ты никогда не говорил об этом, Джек.
— Нет. После смерти матери никому не разрешалось произносить ее имя, и через некоторое время молчание о ней стало нормой. Мой отец пытался стереть с лица земли все свидетельства ее существования, и в определенной степени ему это удалось. Но я подозреваю, что стереть его память было не так-то просто.
— Однажды ты сказал мне, что твоя мать умерла от кровоизлияния в мозг, пока твоего отца не было дома… Ты никогда не говорил об этом.
Джек поставил свой бокал на пол террасы и скрестил на груди руки. Знакомое чувство паники угрожало затопить его. Но он научился контролировать это много лет назад, как контролировал все остальное в своей жизни. Одной лишь силой воли. Чувство вины — это совсем другое дело. Оно могло ударить его, когда он меньше всего этого ожидал, и это было похоже на удар буйвола в грудь.
— Я не говорил об этом, потому что чувство вины… оно ранит.
— Чувство вины? Но ты ни в чем не виноват.
— Когда мой отец в тот день ушел на охоту, он сказал мне присматривать за матерью… У нее болела тогда голова и она просила его не уходить, не бросать ее. Но он ушел, и, я потом понял, он чувствовал вину за то, что ушел. А я не смог ей помочь. Я не справился.
— О, Джек, все это ужасно. Мне так жаль.
Он покачал головой и провел рукой по лицу.
— Пугало то, как вел себя отец, когда вернулся. Он крушил вещи и ругался, а потом ушел в запой. А когда несколько дней спустя он протрезвел, это был совсем другой человек.
