Алла Григорьева - Личный водитель женщины-вамп

— Мы на верном пути, — поправил ее Иван. — А как твои успехи? Всех очаровала?

Конечно, Глебов интересовался не тем, как Аня оценивает свои шансы попасть во второй тур, а тем, удалось ли ей, как она хотела, охмурить троицу подозреваемых мужского пола.

— Слабовато, — услышав, что удалось заарканить только Засосова, прокомментировал Ваня. — Ладно, продолжай сидеть в засаде, а я тебя в машине подожду… Да! Ты не подскажешь, где здесь у вас… у них туалет?

Получив подсказку, Глебов не торопясь пошел в указанном направлении. Анна проводила его взглядом. За несколько шагов до поворота Иван достал мобильник и набрал номер.

— Это я!.. Слушай меня внимательно… — негромко сказал он и свернул за угол.

Больше ничего Анне расслышать не удалось, да она особо и не прислушивалась. Мало ли с кем человек говорит. А что этот человек недавно вышел из тюрьмы, она в тот момент совершенно забыла.

Претенденткам на звание «Лицо TG» пришлось потомиться еще около получаса. Наконец дверь в переговорную отворилась и в коридор вышла Зоя Лисицина. Она призвала к тишине и стала зачитывать список с фамилиями девушек, которые прошли во второй тур. Претендентки жадно ловили информацию и встречали ее кто вскриками радости, кто слезами разочарования.

Анюта ничего ловить не собиралась. И вообще она думала совершенно о другом: как половчей заарканить сегодня еще хотя бы одного подозреваемого? С тем, что план максимум сегодня выполнить не удастся, она уже смирилась.

— Степанида Пушкина! — вдруг услышала Аня и на этот раз сразу сообразила, что речь идет о ней, но в связи с чем?!

В ту же самую секунду кто-то из девушек бросился к ней с поцелуями. И только когда ее уже достаточно потискали в объятьях, до Анны дошло: она каким-то совершенно непостижимым, волшебным образом прошла в следующий круг.

По дороге домой они сделали остановку у магазина, купили бутылку шампанского, нехитрую закуску, фрукты и торт — маленький кусочек, ничего страшного, остальное съест Глебов… за ее здоровье. Хоть в их планы и не входила победа в первом туре, но было грех не отметить ее. В жизни так мало праздников.

Отметить спокойно не дали. Дома Анну ждал очередной сюрпризик. Лишь только, оживленно переговариваясь, они с Иваном распахнули входную дверь, как оба, разом замолчав, застыли на пороге с пакетами продуктов в руках.

Все соседи по коммуналке заполонили и без того тесный коридор и колюще-режущими взглядами шарили по лицам вошедших. Если бы не знакомый участковый, возглавлявший толпу, можно было не сомневаться, что Анну и Ивана собираются как минимум побить сковородками. За что?

Глебов пришел в себя первым.

— В чем дело? — заинтересовано спросил он.

Соседи угрожающе загудели.

— Тише, граждане! Тише! — подняла руку милиция. — Сейчас разберемся, в чем дело и где тело.

— Какое тело? — Анна тоже пришла в себя.

— Такое! — многозначительно ответил участковый и направил на Анюту указательный палец. — Учтите, чистосердечное признание смягчает… или облегчает? В общем, не важно. Где она?

— Кто? — одновременно спросили Иван и Анна.

— Изворачиваться не советую! — предупредил представитель власти. — От соседей Анны Венгеровой… вот от них, — последовал кивок за спину, — поступил сигнал, что она бесследно исчезла, а в ее комнату вселилась некая неизвестная личность. То есть — вы! Что вы с ней сделали? И где тело?

Анюта чуть не расхохоталась, но нервный смешок все же вырвался.

— Так это же я! — простодушно заявила она.

— А никто и не сомневается, что вы, — подтвердил участковый. — Раз вы завладели ее движимым и недвижимым имуществом, значит, вы! Меня интересует другое. Куда вы дели труп Венгеровой?!

— Да вы что! С ума все посходили! — возмутился Глебов. — Это же она и есть — Анна Венгерова!

— Врет! Да он с ней заодно! Он ее и подучил, рецидивист! — посыпалось из-за широкой милицейской спины.

— Ваши документы! — сообразил участковый.

— Они в комнате, — пролепетала Анна, понимая, что, похоже, влипла в самую настоящую историю.

«Просто какой-то сюр! И это все происходит со мной! Поверить не могу!»

Паспорта на обычном месте, как нарочно, не оказалось, чего и следовало ожидать.

— Ага! — злорадствовали соседи. — Анька-то паспорт припрятала, а эта, аферистка, найти не может!

Наконец, после чертыханий и взываний к Богу, документ нашелся под небрежно брошенной стопкой фотографий из альбома, пошедшего на портфолио.

— И вы утверждаете, что на фотографии вы? — строго спросил участковый.

— Да, — не так уверенно, как следовало, подтвердила Анна. — Только похудевшая… Плюс стрижка и покраска, минус очки, плюс цветные линзы… Просто я сменила имидж.

— А голос Анькин, — раздалось в толпе чье-то трезвое замечание. — Точно Аньки. Имидж — это дело такое, радикальное.

Тут и милицию взяло сомнение, а вместе с ним и растерянность. И в этот критический момент вперед вышел Григорий Первухин.

— Если это Венгерова, — заявил он, — то на правой ягодице у нее должно быть родимое пятно… с копейку.

— А вам откуда это известно? — встрепенувшись, спросил участковый.

— Да! Откуда?! — взвилась Анна.

— Подглядывал, кобель! — раздался угрожающий басок Гришиной жены. И вслед за этим послышался звук тяжелой оплеухи.

— Да на пляже… на пляже… случайно… — пролепетал в свое оправдание Первухин и получил еще одну оплеуху за пляж.

— Только без рукоприкладства! — потребовала милиция и тут же почему-то засмущалась. — Это… Того… Гражданка, придется вам, хм-м-м, предъявить родинку, раз других достоверных документов у вас при себе не имеется.

— Да вы что?! С ума все сдвинулись! — возмутилась Анна. — Да я… Я сейчас милицию вызову!..

— Она уже тут! — заметил участковый. — Ваше право, конечно, отказаться… Но тогда я вас прямо сейчас задерживаю по административной части… до выяснения личности.

Аня бросила умоляющий взгляд на Ивана.

— Ну… женщинам-то можно показать, — ответил тот, — и даже обе ягодицы. И Григорию, пожалуй, тоже. Он тебя уже видел всякую.

Воздух вновь сотряс звук оплеухи.

После непродолжительных дебатов было решено, что для удостоверения личности незнакомки в комнате Венгеровой останется женская половина коммуналки и… участковый, как представитель власти, пола не имеющий.

Сгорая от обиды и стыда, Анна разделась за дверцей шкафа до белья и вышла к народу спиной вперед. Родинка, естественно, была на месте.

— А если она нарисована? — тяжело дыша, спросила милиция. — Я должен потереть для порядка.